Ее последнее прощай

Она провела языком по зубам. Язык оказался настолько сухим, что лип к нёбу. Она ощутила легкую сладость остатков колы с наркотиком. Вместе с тем мозг вяло констатировал, что она впервые за все это время может мыслить более или менее ясно. Она знала, что каждый раз, когда она начинала приходить в себя, он вливал в нее новую порцию колы до того, как она начнет сопротивляться.

Как давно она здесь?

Такое ощущение, что прошло несколько дней.

Что еще он с ней делал, пока она лежала без сознания?

Мозг отверг подобный ход мыслей и переключился на беспокойство за семью.

Уильям! Что он ест? Он ведь не станет голодать? Конечно, нет. Проголодается как следует и возьмет бутылочку. Ведь так?

Отсюда она все равно помочь ничем не может. У Тима есть свои недостатки, но детей он очень любит. Белла тоже его обожает. А к малышу Тим, кажется, еще не совсем привык. Справедливости ради надо отметить, что Уильям с самого рождения никого, кроме Челси, к себе не подпускал. Несмотря на довлеющий страх, Челси вдруг ощутила угрызения совести. Отчасти она сама в этом виновата. Тим с Беллой были настолько близки, что она порой начинала ревновать. Когда родился малыш, она безумно радовалась, что он требует только ее.

Она вела себя глупо и эгоистично, а теперь Тиму с Уильямом придется все это расхлебывать.

Простите меня.

Немного успокаивало то, что ее муж – человек умный, а значит, он сделает все возможное, чтобы малышу было хорошо. Уильям не умрет с голоду.

Челси закрыла глаза на несколько секунд, вспоминая их короткую перепалку в пятницу вечером. Да, он пришел поздно. Тим часто забывал о времени, и она вышла из себя. Еще бы, она ведь хотела спокойно уложить волосы и накраситься. Ей нужна была хоть короткая передышка. Однако теперь она жалела, что так резко отвернулась, когда он хотел поцеловать ее на прощание. Когда она вообще в последний раз признавалась ему в любви?

Тим, я люблю тебя! Прости, что была такой черствой. Недостаток сна стал для нее хорошим прикрытием. Как бы ей хотелось вернуться на несколько месяцев назад и все исправить.

Слишком поздно. Он ее не услышит. Неужели это было их последнее прощание? Неужели у нее больше не будет возможности выразить свою благодарность? Рассказать о том, что, несмотря на дикую усталость и отупение от недосыпа, она любит его.

Увидит ли она его еще когда-нибудь?

Держась за голову, она приподнялась на узкой кровати, голова тут же закружилась. Очень медленно, но ей все же удалось сесть.

Первым делом она попыталась оценить свое физическое состояние. Тело, холодное и задеревеневшее, прикрыто шерстяным одеялом. Пальто и ботинки исчезли. Она вытянула ноги, чтобы определить, двигаются ли они. Что-то звякнуло, и она почувствовала холод металла на лодыжке.

Оказывается, она прикована к бочке.

В висках застучало.

Прикована!

Как собака.

Горло сжал ужас.

Тяжесть кандалов на ноге показывала безнадежность ее положения. И, похоже, будет еще хуже.

Выхода нет.

Она глубоко вздохнула и начала осматривать и ощупывать тело. На ней по-прежнему джинсы и свитер, в которых она шла на встречу с Фионой. Свитер весь влажный от грудного молока, в комнате стоит кисловатый запах.

Она чувствовала себя грязной, тело затекло, но серьезных повреждений не было. Челси пошевелила руками и ногами. Все кости целы.

Так, теперь надо осмотреть место заключения…

Кровать оказалась простой походной раскладушкой. К бочке рядом с кроватью прикреплен тусклый фонарь. Комната площадью примерно восемь на десять футов. Стены, обшитые гофрированным металлом, образуют прямоугольную коробку.

Держась одной рукой за кровать, чтобы не упасть, она с трудом встала на ноги. Ощутила ступнями фанерный пол. Когда нахлынувшее головокружение прошло, она подняла руки вверх, но до потолка, сделанного все из того же гофрированного металла, не дотянулась.

Холодная прочная сталь.

Челси содрогнулась.

Контейнер для перевозки?

Она никогда не бывала внутри контейнера, но, похоже, так и есть.

Значит, сделать подкоп не получится. Окон нет. Судя по сырости и прохладе, контейнер стоит либо на улице, либо под землей.

Только бы не под землей.

От мысли о том, что она может быть погребена заживо, зачесалось все тело. Ее охватила паника, назойливая, как пчелиный рой.

Челси удалось отогнать ее, запрятать до поры до времени на задворки сознания.

Новый проблеск в памяти.

Очень похоже на галлюцинацию, но все же это реальное, пусть и туманное, воспоминание. Физически осязаемое, присниться такое не может.

Его плечо впивается ей в живот. Она с трудом контролирует мышцы шеи, и голова падает ему на спину. Запах его пота. Он несет ее сквозь тьму, как пожарные выносят пострадавших из огня.

Секундная вспышка в памяти погасла так же внезапно, как и возникла. Опять накатила тошнота. Челси по-прежнему совсем не помнила ни сам момент похищения, ни то, как он затаскивал ее в эту комнату.

Может быть, память еще восстановится полностью. А может быть, и нет. Сейчас главное – попытаться выбраться отсюда. Она нужна семье.