Ее настоящая жизнь

Она проникала в произведение, которое выбрала сама, зная, что в любой опасный момент (потому что, если покалечишься или умрешь в литературном мире – это будет по-настоящему: уже никогда и нигде не воскреснешь) сможет материализовать дверь, через которую уйдет обратно в свой мир. Причем выполняла она при этом не то неясное ей задание, которое было важно для этой самой отдельно взятой литературной веселенной, а то, которое выбрала для себя сама.

Как и в этот раз – ведь в «Лолиту» Владимира Набокова, одно из своих любимых произведений, не исключено что самое любимое, она пришла для того, чтобы помешать встрече утонченного, но от этого не менее мерзостного педофила Гумберта Гумберта с Лолитой.

И, уничтожив тем самым весь сюжет романа, спасти в реальном, пусть и параллельном, мире от кошмарной судьбы бедную девочку, которой предстояло в возрасте неполных восемнадцати лет (наверняка с кошмарными психическими травмами!) выбраться из замкнутого круга многолетнего сексуального рабства, выйти замуж за добродушного увальня, ветерана Корейской войны, и умереть в канун Рождества при своих первых родах.

…Сбросив с ног лакированные туфли, Нина закрыла глаза и задумалась. Дверь дернулась, и Нина, испуганно вздрогнув, решила, что вездесущий Г.Г. сподобился нанести ей визит вежливости из соседнего купе, дабы продолжить допрос, но вместо этого узрела уже знакомого ей контролера.

Обменявшись с ним любезностями и продемонстрировав свой билет, Нина снова осталась одна. Может, она слишком много на себя взяла, заявившись с собственной миссией в «Лолиту»?

Ведь здешняя литературная вселенная не призвала ее, и выходило, что никакого дисбаланса в том, что сделал мерзавец Гумберт Гумберт (Г.Г.!), а после него еще больший мерзавец Клэр Куилти (К.К.!), которого убил крайне ревнивый (прямо как ее выдуманный сицилийский супруг) этот самый Г.Г., и не было.

Но этот дисбаланс все же был – потому что события в данной литературной вселенной, развиваясь так, как придумал это автор, разрушили жизнь дурочки Лолиты, а помимо нее и прочих детей, которых растлевали Г.Г. и его антипод и, вероятно, зеркальный двойник К.К.

Да, дисбаланс, вне всякого сомнения, был, и с самого первого прочтения «Лолиты» он заставлял Нину думать над тем, как бы сложилась судьба Лолиты, девочки пусть и не ангельского характера, но вполне обыкновенной и уж точно ничуть не распутной, как все время пытался внушать читателю Г.Г., если бы она не встретилась с Гумбертом – а вернее, конечно, он с ней.

Сокровенное желание устранить этот дисбаланс, пусть и путем уничтожения ткани романа, в итоге и привело Нину в этот мир.

В мир «Лолиты» – и мир Гумберта Гумберта, который ехал в заштатный городишко Рамздэль в соседнем с ней купе, чтобы после своего прибытия, уверенный, что делать ему там нечего (дом-то родителей его потенциальной жертвы сгорел дотла, видимо, как писал он, а точнее, автор Набоков, от демонического пожара, бушевавшего всю последнюю ночь в жилах Г.Г.), весьма нехотя посетить мать Лолиты, сдававшую комнату, и, уже собираясь возвращаться в Нью-Йорк, узреть в саду Лолиту – и остаться там.

Испоганив тем самым жизнь и самой Лолите, и ее безмозглой матери Шарлотте, погибшей позднее под колесами автомобиля хоть и не напрямую от руки Г.Г., но по причине его преступных действий, да и еще много кому.

Ну нет, раз уж она тут оказалась, то обратно не вернется. Хотя могла бы – потому что при ее повторном проникновении в один и тот же роман все предыдущие изменения в литературной вселенной исчезли бы, и все вернулось на круги своя. По этой причине, исправив течение того или иного романа, точнее не романа, а событий в возникшей из его текстуры параллельной вселенной, Нина никогда более не наведывалась туда ни при каких обстоятельствах.

Иначе пришлось бы все начать заново.

Она провела в «Лолите» уже почти два месяца (хотя, вернувшись, как водится, узнает, что миновало всего семь минут), и это были два месяца ее жизни – пусть и в параллельной вселенной!

Решить, как она остановит Г.Г., было самым простым – и в то же время самым сложным. Проще всего, и в этом Нина не сомневалась, было бы его элементарно ликвидировать. Ведь она, пользуясь сведениями, разбросанными по роману Набоковым, сумела разыскать на Восточном побережье США и университет, в котором Гумберт Гумберт преподавал европейскую литературу, и узнала, что у Г.Г. «срыв» и он «приходит в себя», а потом вышла на психиатрическую клинику, где тот подлечивал свои порядком потрепанные старосветские нервы (жаль, что не преступную душу!), и, наконец, застукала героя на холостяцкой квартире в Нью-Йорке, где тот явно размышлял, что же ему теперь предпринять.

И как реализовать свою преступную страсть к нимфеткам.