Ее худший кошмар

– И все же это шаг в правильном направлении. Знание – сила. Психопаты составляют лишь двадцать процентов заключенных в наших тюрьмах, но они совершают более половины всех жестоких преступлений. И их очень трудно обнаружить. Так что это не только моя проблема.

– У нас в Хиллтопе за десять лет не было ни одного убийства.

– Учитывая меры безопасности в Ганноверском доме, жителям города ничего не грозит.

Он нахмурился, но не ответил.

– Ладно, не будем спорить. Давай лучше поговорим о чем-то другом.

– Ну хорошо. Предлагай тему.

– Сейчас предложу.

– И это?..

– Как поживает твой отец?

В эти дни его отец жил в Анкоридже, где он и его новая жена занимались экспортом морепродуктов.

– Прекрасно. Лучше не бывает.

– А мать?

Амарок пожал плечами.

– Она все еще в Сиэтле?

– Думаю, да.

– Ты точно не знаешь?

– Я с ней не разговаривал.

Его мать ушла от отца, когда ему самому было всего два года, и забрала с собой в Сиэтл его брата-близнеца. Хотя Эвелин понимала, почему ему может казаться, будто мать забрала с собой брата-любимчика, а его бросила, по его словам, его беспокоило в первую очередь не это, а тот факт что он рос, не зная собственного брата, тем более брата-близнеца, и впервые услышал его голос по телефону лишь в восемнадцать лет, когда Джейсон ему позвонил.

– Когда ты в последний раз разговаривал с ней?

– Она позвонила пару месяцев назад.

– Из Сиэтла?

– Не знаю, я не взял трубку.

– И ты ей не перезвонил?

– Я был занят.

– Ты хочешь сказать, что ты ее не простил.

– Дело не в этом. Она ненавидела Аляску. Ей было здесь плохо. Мне понятно, что заставило ее уехать. Все имеют право на поиски счастья и все такое прочее. Я даже могу понять, почему она считает, что с ее стороны было справедливо взять с собой только одного сына и оставить другого. Но она уехала двадцать семь лет назад. И между нами не было никаких контактов, пока не позвонил Джейсон. Я плохо ее знаю, поэтому разговор обычно не клеится. – Он зевнул, посмотрел на часы и встал. – Уже поздно. Нам пора спать. Если буран стихнет, завтра будет адски тяжелый день.

По тому, как Амарок отвечал на вопросы о матери, Эвелин поняла: ему не хотелось говорить о ней.

– Это из-за снега?

– Да, и из-за разрушений, которые он может оставить.

– А если он не стихнет? – она почти надеялась, что так и будет. Хотя она сказала и ему, что ей не нужны серьезные отношения, ее по-прежнему тянуло к нему. Вряд ли бы она сильно расстроилась, если бы провела здесь с ним еще денек.

– В таком случае придется все отложить до того, пока он не стихнет.

Она допила вино.

– Спасибо, что приютил меня.

Он протянул ей руку, и она позволила ему поднять ее на ноги.

– Вы очень накладный гость, но ничего, как-нибудь справлюсь. К тому же вы обеспечили обед. – По тому, как блеснули его зубы, она поняла, что он улыбается, но тень не дала рассмотреть выражение его лица.

Он шагнул было прочь, она сжала его пальцы в своих. Он на миг замер, как будто ее реакция удивила его. Впрочем, она удивила и ее тоже. Она ведь дала понять, что не намерена заводить с ним роман.

Он посмотрел на их переплетенные пальцы и жестом, полным эротики, большим пальцем описал круг на ее ладони.

– Ты понимаешь, что подаешь мне противоречивые сигналы?

– Понимаю, – ответила она, но пальцев не разжала. Хотя раньше она всячески давала понять, что не намерена делить с ним постель, внезапно ей безумно захотелось оказаться в его объятьях.

Амарок несколько секунд смотрел ей в глаза. Затем наклонил голову и прижал губы к ее губам. Она чувствовала, что он осторожен, как будто он не надеялся, что она позволит целовать себя со всей страстью. Но в одном не было сомнений: она чувствовала то, что на ее месте чувствовала бы любая другая женщина, которую целует мужчина, который ей нравится.

Никакого страха. Никакого желания вырваться из его объятий. Лишь приятное головокружение, а его губы пьянили вдвое сильнее, чем вино. Может, это потому, что она сама пьяна? Впрочем, какая разница. Будь что будет.

Его губы касались ее губ легко и нежно. Она же поймала себя на том, что ей этого мало, что она жаждет чего-то более сильного. Однако, похоже, Амарок держал себя на очень коротком поводке.

– Мне так приятно, – прошептала она.

В ответ на ее комплимент он осмелел. Его язык проник к ней в рот и нащупал ее язык, как будто не испробовав его на вкус, он не мог оторваться от ее губ. Но затем все же оторвался, отпустил ее и отступил назад.

– Ты слишком много выпила. Тебе пора спать.

* * *

Эвелин разбудил какой-то звук. Сначала она подумала, что это погода. Снежная буря не утихала. За окном завывал ветер, его порывы низко гнули деревья, отчего ветки громко стучали о стены дома. Лежа в теплой постели в запасной спальне Амарока, в которой пахло примерно так же, как на чердаке ее тетушки Дот, потому что здесь никто не жил, Эвелин сонно открыла глаза, затем перевернулась на другой бок и снова задремала.