Единственный цветок в этой говноклумбе

— Просто… — произнес Шейн, пытаясь прервать тишину. — Вспомнил кое-что неприятное, матушка.

Женщина вновь коварно улыбнулась. Шейн продолжал дрожать, но его голос был уже увереннее, а взгляд спокойнее. Было видно, что он боролся со своими эмоциями, и это казалось интересным.

— Ты так внезапно начал называть меня матушкой, — протянула Шанна с насмешливой улыбкой. — Я даже растерялась.

— Так ли это? — с наигранным спокойствием спросил Шейн.

— Да. Раньше ты и рта рядом со мной раскрыть не мог. Все время смотрел в пол, бормотал что-то под нос и, стоило мне обратиться к тебе, как сразу падал на колени и молил о пощаде.

«Довела ребенка, — подумал Шейн, отводя недовольный взгляд, — вот он и молил. Мать года, тоже мне».

— Вам не нравится, — заговорил парень все таким же ровным тоном, — когда я вас так называю?

— Напротив. Этот взгляд и голос, — Шанна приложила ладонь к щеке и мечтательно прикрыла глаза, — такие же, как у твоего отца. Как вспомню, когда он впервые посмотрел так на меня, так сразу дрожь по телу. — Голос женщины стал приторно-нежным. На щеках появился румянец, а сама она начала слегка покачиваться из стороны в сторону. — Тогда он еще не был избранным, и я могла делать с ним все, что душе угодно. Сколько же я тогда с ним провела времени в подвале… Прекрасно. Просто прекрасно.

Шейн натянуто улыбнулся. Все эти слова, как и выражение лица Шанны, вызвали у него явное отвращение. Это чувство в себе он попытался подавить, чтобы никто не смог понять, как он относился ко всему этому на самом деле.

«А отцу семейства тяжело пришлось. Почему же он тогда так легко принимает боль своих сыновей?»

— Сегодня ты меня порадовал, — неожиданно произнесла Шанна, вновь привлекая к себе внимание, — можешь идти, Шейн.

— Благодарю.

Когда Шейн повернулся к Шанне спиной, к ней спешно подошел один из ее рабов. Молодой парень протянул в руки Шанне плетку и лег на кровать рядом с ней.

Шейн уже сделал несколько шагов за порог комнаты, и даже услышал скрип дверей за спиной, как неожиданно неподалеку прозвучал мужской крик. Парень с опаской оглянулся и посмотрел внутрь спальни через закрывавшиеся створки дверей. Шанна стояла на кровати поверх лежавшего раба и со всей силы, с безумной улыбкой на губах, хлестала его плеткой.

Шейн замер то ли в шоке, то ли в ужасе. Двери закрылись на его глазах, отделяя его от того ада, который в этот момент царил в спальне Шанны.

«Какая мать, такие и дочери».

Шейн развернулся и вновь пошел вперед по коридору. Мысли его были настолько заняты увиденной сценой, что он не обращал внимания ни на тех, кто проходил мимо, ни на то, что происходило вокруг него.

«Безумный мир, безумного автора».

Парень неосознанно приблизился к окну, через которое в коридор проникали тусклые лучи солнца, и остановился. Приложив руку к подбородку, он задумчиво опустил взгляд.

«Самое страшное во всем этом то, что я совершенно не представляю, что делать дальше. Надеяться на то, что меня не попытается кто-нибудь избить, не приходится. Стоит ли в таком случае давать отпор? Не будет ли это слишком подозрительно, учитывая обычное поведение настоящего Шейна? Стоит ли мне бежать из этого места, а если бежать, тогда куда? Нет… Лучше, чем в доме герцогини мне точно не будет. По другую сторону дома меня ожидает только мрак».

Шейн вновь поднял голову, опустил руку и продолжил идти вперед. Куда он шел и зачем, не понимал даже он. Возможно, он направлялся в свою комнату, а возможно искал свое новое убежище.

«И по какой причине такая банальная история с таким жестоким миром стала популярной? — размышлял Шейн, ускоряя шаг. — Что ж, люди современности гордятся мнимым равноправием, которое они создали, поэтому-то все истории о прошлом, в которых показан резкий контраст с тем, что было и с тем, что стало, так популярны».

Неожиданно Шейн увидел, как из-за поворота в коридор свернула чья-то фигура. Человеком, вышедшим ему навстречу, оказался уже знакомый дворецкий — Рифтан. Мужчина в черном фраке не спеша приблизился к Шейну и, поклонившись, произнес: