Единственный

Но Антон уже взрослый, совсем скоро ему исполнится четырнадцать лет… Похожий и на отца, и на мать, парень растёт смазливым, и девчонки уже вовсю заглядываются на красавчика Антона Мазаева, как когда-то заглядывались на Игоря его одноклассницы. Пока парень, как и его отец — домосед, и прогулкам со сверстниками предпочитает компьютер и времяпровождение с родителями, которые не утруждают его домашними нагрузками и не достают родительским традиционным нытьём.

Но придёт такой день, когда и он захочет пойти на первое свидание…

Не потянет ли тогда Игоря на размышления о смысле жизни? Будь у них ещё ребёнок, была бы новая забота.

Но им этого не дано. Вернее, Игорю не дано этого с ней, с Элиной… А вот с другой женщиной — ещё как дано…

Что её ждёт в будущем? Она никогда не задумывалась над этим… Несмотря на свою внешность, муж слыл однолюбом, и отлучался из дома только на работу или по каким-нибудь крайне важным делам, если их не удавалось переложить на плечи жены.

Но, ведь, случилось же?.. увлёкся другой женщиной… более того — теперь у него будет на стороне ребёнок.

— Скажи мне… только честно… — вечером, накануне выхода на работу после больничного, Элина решилась задать мучивший её вопрос, — ты хотел бы иметь ещё детей?..

…Она ожидал от него любой реакции — что-то вроде «отстань», или красивого ухода от щекотливой темы… Она была готова даже к ссоре — Игорь мог воспринять вопрос как провокационный, и «встать на дыбы».

Но, к её удивлению, он долго смотрел куда-то впереди себя задумчивым взглядом, так, что Элина почувствовала, как её удивление сменяется тревогой…

— Хотел бы, конечно… — нарушив, наконец, молчание, Игорь шумно вздохнул.

— Ты никогда не говорил… — Элина, не отрываясь, следила за выражением его лица.

— Зачем? Если это невозможно… и тебя лишний раз расстраивать.

— Я сейчас так жалею…

— Разве от тебя что-то зависело? — он невесело усмехнулся, — Всё решила тёща. Хотя, если разобраться, то, какое она имела право?

— Она хотела как лучше… — Элина попыталась оправдать мать, — Просто она боялась за мою жизнь.

— Всё равно она не имела права… и врачи твои тоже не имели права… с одного её слова так поступить… Хотя… — он махнул рукой, — Что теперь об этом?

Глядя на то, как муж нервно поджимает губы, Элина почувствовала острое желание разреветься — Игорь впервые в жизни говорил на эту тему… и говорил он с откровенным недовольством и обидой. Она даже услышала в его тоне скрытое обвинение в свой адрес — так ей показалось…

— Знаешь, сейчас можно всё восстановить… — едва справляясь со слезами, она заговорила торопливо, пытаясь поймать его взгляд, — Делается пластика труб, и беременность становится возможной… Это, конечно, не дёшево, но ведь возможно…

— Да теперь-то уж чего… — нахмурившись, Игорь опустил глаза, — Поезд ушёл. Да и тебе с твоим сердцем нельзя…

— Знаешь, я думала иногда… Если бы я могла забеременеть, я бы всё равно родила ещё хотя бы одного ребёнка. Не такой и страшный у меня диагноз… Рожают ведь… мама просто перестраховалась. А я… Что я могла тогда? Мне восемнадцати ещё не исполнилось… Как и тебе, между прочим. Сами ещё дети…

— Так то — восемнадцать. А сейчас — тридцать один. Ещё чуть-чуть, и тридцать два. Так что, успокойся, Эля… Будем жить, как жили… как-нибудь…

…Это его «как-нибудь» почему-то полоснуло по самому сердцу… И то, что он даже не захотел обсудить тему второго ребёнка — с ней, занозой засело где-то внутри…

«Ну, конечно… Зачем ему ещё один ребёнок со мной, если у него и так скоро будет — от Дарьи…»

Поздно вечером, дождавшись, пока муж и сын уснут, она тихонько вышла в прихожую, к большому, до пола, зеркалу.

Разглядывая своё отражение, Элина поворачивалась то левым боком, то правым, осматривала себя со спины… Нет, конечно, фигура у неё красивая — в этом не сомневалась даже она сама. Ничего лишнего — талия до сих пор тонкая, небольшая грудь сохранила девичью форму — не надень бюстгальтера, никто и не заметит… Ноги… их ногами-то жаль называть — только «ножки»… абсолютно ровные, не худые, не тонкие, а идеальные по форме, с маленькими ступнями… Не стыдно юбку надевать — любой, даже самой малой длины… Даже Игорь когда-то признался, что ему, в первую очередь, понравилась её фигура, особенно некоторые её части… а, уж потом, всё остальное. Да и мать всегда говорила, что «у Эли очень женственный образ, как у всех женщин в роду Серёжи». Под женственностью Ирина Германовна имела в виду рост дочери — по сравнению с высокой, сухощавой матерью, Элина, со своими ста шестьюдесятью двумя сантиметрами всегда выглядела более аппетитно для мужского глаза.

Разметав по округлым плечам пушистые, светло-русые волосы, она ещё долго всматривалась в своё лицо, с досадой для себя отмечая печать болезненности и пережитого стресса. Она, конечно, не писаная красавица… Но эпитет «хорошенькая» сопровождает её всю жизнь, тем более, что она всегда старается следить за собой, и не выходит из дома хотя бы без лёгкого макияжа.