Единоборец

– Постой, – говорю я, – раньше ты мне рассказывала совсем другое. Меня сделали таким хорошим, чтобы я сопровождал тебя и охранял.

– Да. Но в начале ты должен убить невидимку. Иначе мы никуда не сможем дойти.

Я раздумываю.

– Интересно, сколько бы заплатили военные, чтобы получить технологию невидимости?

– Сколько бы ни заплатили, они никогда ее не получат, – отвечает Клара. – Ты убьешь одного, хотя бы одного. Снимешь шкуру. Эта шкура позволит мне стать невидимой для врагов. Только так я дойду до цели. Сейчас мы одни – одни против всех, против всей планеты, против миллионов. Каким бы сильным ты ни был, ты не сможешь меня защитить. Но, если они не смогут меня увидеть…

– Нет других вариантов?

– Нет, – отвечает она. – Ты же знаешь, как Фемида умеет просчитывать наперед. Она просчитала, что в этой шкуре для меня единственный шанс дойти. А ты – мой единственный шанс добыть шкуру. Мы взяли тебя, модернизировали и заставили работать. Теперь дело за тобой.

Где-то в ветвях над нашими головами слышится долгий крик, несколько напоминающий звериный. Что-то тяжелое передвигается по веткам. Мы замолкаем и слушаем, как оно удаляется. Здесь, в чаще, так темно, что мои глаза работают сразу во всех диапазонах, но почти ничего не видят. Разумеется, я не переключаюсь в радиодиапазон, иначе бы меня просто ослепило радиосиянием. Существо уходит, еще раз крикнув напоследок.

– Откуда все это взялось? – спрашиваю я. – Откуда хищники, которых нужно опасаться?

– Эволюция и естественный отбор, ничего нового. Каждый организм и каждый вид организмов – сам за себя и против всех. Те, что смогли организоваться, живут в городе. Остальные охотятся друг на друга. То же самое, что и у вас. Я ведь уже объясняла. Жизнь – она везде одинакова.

Я выстреливаю в темноту длинной упругой петлей, и она затягивается на шее приземистого существа, которое пыталось к нам незаметно подобраться. Существо визжит, как поросенок, и упирается всеми лапами. Оно не похоже на хищника, но я ведь не знаю, как выглядят и как маскируются хищники здесь. Я тащу его, оно становится ко мне задом и прочно упирается в камни когтистыми лапами.

– Это муравьед, – говорит Клара. – Он питается мелкими жуками. Зря ты его напугал.

Сейчас я держу муравьеда за шею. Животное весит килограмм тридцать и имеет более чем внушительные когти на лапах. На одной из передних лап коготь длиннее.

– Оно к нам подкрадывалось.

– С какой стати ему к нам подкрадываться?

– Я не знаю.

Я привязываю петлю к ближайшему дереву, чтобы муравьед не удрал, и иду в ту сторону, откуда он появился. Животное сразу пытается закопаться в почву. Оно оставляло заметные следы на подстилке из гнилых листьев и кусков древесной коры. Буквально в трех шагах я вижу отгрызенную человеческую руку небольшого размера, как будто детскую. Рука отгрызена по локоть. Я беру ее с собой.

– Как тебе это нравится?

Клара быстро отстраняется.

– Это ребенок? – с ужасом спрашивает она.

– Вряд ли. Слишком старая кожа. Обрати внимание на ногти. Это ногти взрослой женщины маленького размера.

– Карлица?

– Очень может быть. Например, та самая карлица, которая исчезла во время нашего приключения в метро. Эта рука опасна? – спрашиваю я.

– Да как тебе сказать, – говорит она. – Мое тело, очень похожее на человеческое, на тринадцать процентов состоит из информации. Что-то вроде концентрата ДНК. Эту информацию я должна передать пришельцу. Все остальные стараются либо стереть эту информацию вместе со мной, либо испортить ее. Если эта рука лишь дотронется до меня, информация начнет разрушаться.

– Если это та самая рука, – говорю я и включаю фонарь сильнее. Выдвигаю лезвие из второго сустава указательного пальца и разрезаю руку. Анатомически никаких отличий от нормальной руки. Никаких, кроме вот этого. Процесус Стилоидеус лучевой кости. Этот небольшой выступ заменен странным устройством, какого я никогда не видел. Неровная трехгранная пирамидка, которая снимается, но не отделяется, потому что от нее тянутся тонкие прочные нити, ведущие к пальцам.

– Похоже, что это оно, – говорит Клара.

– Или что-нибудь другое. Мы этого никогда не узнаем. Но меня больше всего волнует появление этой штуки тут.

– Почему? – наивно спрашивает она.

– Потому что за нами следят. Я не знаю, кто это, и как они сильны. Мне не нравится сам факт.

Время отдыха закончено, я собираю рюкзак и впрягаюсь в лямки. Впрочем, эта штука уже стала заметно легче. Мне то что, я проживу на подножном корме где угодно, даже здесь, а вот Клара… Как бы она не просчиталась.

– Сколько ты взяла провизии? – спрашиваю я.

– На три дня.

– А если не хватит?

– Должно хватить. В любом случае у меня очень мало времени. Мы либо успеем, либо нет.

А, так вот оно что.

– Сколько? Сколько у нас времени? – спрашиваю я.

– Продолжительность моей жизни ограниченная ста семьюдесятью часами, – отвечает она.

– Сколько? – Я даже останавливаюсь.

– Я не проживу больше, чем сто семьдесят часов. Ты что, оглох?

– Но это же всего неделя!

– Да. Три дня из этой недели уже прошли. Разве ты не замечал, как быстро я старею?

– Я думал, что ты делаешь это специально.