Эдгар По

На полках и на столе в его комнате лежали учебники и книги для школьного чтения, среди них некоторые античные классики — Гомер, Виргилий, Цезарь, Цицерон и Гораций. Были там и старые, потрепанные справочники по грамматике и орфографии, хрестоматии, привезенные из Англии учебники французского языка, книги по истории Англии и Америки, с полдюжины готических романов и, вероятно, одно или два руководства по военному искусству. Можно не сомневаться, что тут нашлось место и Байрону, и Муру, и Вордстворту вкупе с Кольриджем и Китсом — попал ли в эту плеяду Шелли, сказать с уверенностью нельзя. Однако туда наверняка отыскали дорогу некоторые поэты восемнадцатого века, чьими книгами были в избытке снабжены библиотеки виргинских джентльменов. О том, что «Дон-Кихот», «Жиль Блас» и «Джо Миллер» также принадлежали к числу любимых книг По, мы узнаем позднее из одного письма. Завершают этот список Мильтон — Эдгар неплохо знал его творчество, — конечно же, Бернс — ведь Джон Аллан был родом из Шотландии — и, наконец, Кэмпбелл и Кирк Уайт.

Фрэнсис Аллан обставила новый дом богато и со вкусом. Стены были обтянуты роскошными драпировками, комнаты и залы украшали скульптуры, среди которых Эдгару По больше других запомнились бюсты Данте и Марии Магдалины работы Кановы. Мебель, инкрустированная позолоченной медью, была выдержана в изящном стиле позднего ампира. На столе в комнате По стоял красивый бронзовый чернильный прибор и такая же песочница с песком для промокания, купленные его приемным отцом и помеченные травленой надписью: «Джон Аллан, 1813». Их По впоследствии забрал с собой в числе немногих вещей, увезенных им из дома Аллана, и хранил на протяжении долгого времени.

Однако самой восхитительной особенностью нового жилища была длинная, опоясывавшая весь дом двухъярусная галерея, на которую выходили двери столовой и комнаты для утренних приемов на первом этаже и комнаты Аллана и гостиная — на втором. Здесь весной, летом и осенью семья проводила большую часть времени вместе с постоянно бывавшими в доме гостями. На верхнем ярусе были устроены качели и установлен небольшой телескоп, в который молодежь любила смотреть на звезды или расстилавшийся за рекой ландшафт. Через его линзы глаза юного По впервые научились различать далекие звезды и созвездия, чьи прекрасные имена рассыпаны по строчкам его стихов. И по мере того, как пробуждалась его страсть к астрономии и космическим фантазиям, он все чаще и чаще наводил свою трубу на печальный лик луны, силясь разгадать ее древнюю тайну.

Глава седьмая

Когда-то в Ричмонде, на углу улиц Франклина и Второй, был чудесный городской сад, который очень любил Эдгар По. Место это он знал с детства: по пути в школу и из школы или отправляясь поиграть с жившим неподалеку Томом Эллисом, он каждый раз проходил вдоль длинной старой стены, вдыхая доносившиеся из-за нее пьянящие запахи южной весны — тысяч разных цветов, благоуханием своим звавших прохожего оставить изнемогающую от полдневного зноя улицу и укрыться в прохладной зелени деревьев. В юности он стал искать там уединения, чтобы хоть на время отрешиться от городской суеты, от нескончаемых разговоров о ценах и торговле в конторе и за столом у Аллана. То был уголок, навевавший покой и сладкие грезы.

«Елена» была мертва, но Эдгар по-прежнему жил в мире людей. И он посмотрел вокруг и увидел, что «дочери их прекрасны», и вошел с ними в Зачарованный сад. Туда привел он Сару Эльмиру Ройстер и шептал ей слова любви, с трепетом касаясь губами прелестных локонов.

Семья Эльмиры — так звали ее друзья — жила по соседству с Алланами, прямо напротив школы, где учился Эдгар, который, однако, был не из тех, кто не замечает прекрасного, если оно слишком близко. В ту пору Эльмире только что минуло пятнадцать лет. Природа наделила ее изящной стройной фигуркой, большими черными глазами, красивым ртом и длинными темно-каштановыми волосами. Все вместе взятое произвело на По неотразимое впечатление.

Познакомились они, вероятно, в 1823 году, а в 1824-м, омраченном кончиной Джейн Стенард и принесшем перемены и новые раздоры в семейство Алланов, долгие прогулки с Эльмирой по тихим улочкам старого Ричмонда проливали бальзам на душу По, согревая и наполняя счастьем одинокое сердце, знавшее столь мало радостных мгновений.

Чаще всего прогулки эти приводили их в Зачарованный сад, под сень миртовых зарослей, где он говорил ей о своей любви и мечтах. Часы, проведенные с нею здесь, он вспоминал потом в дни тревог и страданий. В его памяти эти встречи оставались чудным идиллическим островком, и озарявший их волшебный свет пронизывает прекрасные строки, которые он посвятил Эльмпре: