Echo

А спать где, с тобой что ли?

Н-нуу… чё, кровать полт… полутра… полундра!.. лохудра!.. Пойдём! — схватила за руку и тянет, сильная Ксю, правда хоть «полундра!» кричи! SOS in your ass!

Ну нет уж, спасибочки, — вырвалась, быстренько посылает воздушный поцелуй (вот и решение!), — спокойной ночи, Ксю! не балуйся, не блюй, не блядствуй в одиночку.

Что тремоур, Олёша?

Юмор! Знаете, collega, природа этих сокращений не столько соматическая, сколько латентная…

Жрёшь ты, Олёша, в последнее время как скотиняра, а прикрываешься своей «гениальностью» и байронической, макаронической, якобы платонической (ага, нашёлся тоже мне Блок в завитушках!) страстью к Уть-уть — я, мол, О. Шепелявый, я вот так и так вот, вечные вопросы, как бысть и быть как, а сам пожирохивает как бык молодой, а ухода в жук ни на грош!..

Я ведь, Саша, так не могу — я ведь, так сказать, амбиверт, сочетаю в себе позывы и к интро-, и к экстраверсии…

Понятно.

Мы глотали жадно, смотря в небо.

— Пиво газированное, — не выдержал я, — я люблю, когда натрандимся (как говорит Максимка) в дюпель, уже пить невмоготу, остаётся пиво, и кто-то ставит его в холодильник — утром оно совсем…

Помойное, ты хочешь сказать.

Да, сегодня я наверно обкушался как паскудинка — последнее время я не замечаю за собой: кушаю, кушаю и думаю, что мало и мало и трезвый, а со стороны —

Да ты и всегда такой был: главное дело — «я не пью» — «О. Шепелёв, пей» — «Я не могу, я без закуски не буду, я самогон не пью» (без запивки), ломается как сука, денег не даёт, всем, кто есть, все мозги изкомпостирует, а потом, под сурдиночку, намудяшится как… скумбрия, камбала, и лобстер с ламинарией, и рододендрон, и коногекзаметр вместе взятые!.. Раскарячится, как каракатица, притащится домой, глазки блестят, сюсюкает, слюнявится, шепелявит: а мы вот где были и вон с кем и — вон все!..

У меня, по крайней мере, крышу пока не рвёт.

Пока! Не боись — зарвёт, у меня тоже не сразу рвало.

Опять молчание.

А Саша-то что говорит — вы, говорит, двое из ларца, озолотили этот ларёк.

Гы- хи! — (он курит жадно-жадно — «Дай твою покурю, с фильтром, за твой счёт!», а фильтор сей тут же пренебрежительно отрывает, — запивая смачно каждую затяжку).

Хоть суммы и небольшие, зато регулярно и — круглосуточно.

Тот раз я продавщицу насмешил — когда мы бутылки сдавали в три ночи. Потом (уж было часов пять), когда ты, мюдак, посылал меня за рыбой… Я три раза уже приходил и брал самую маленькую рыбку за 2. 50… Тут чувачки на тачке тормознули, заходят передо мной, набирают всякого бухла (одной «Звезды Улугбека» десять бутылок!), закуси всяческой — и я, ублюда, заявляюсь, тереблюсь, говорю: дайте-ка мне вон ту рыбку, самую маленькую, за 2. 50… Она вся удохла — возьмите, говорит, сразу всю коробку — там ещё восемь штук осталось — или вы так и будете всю ночь ходить — по рыбке через полчаса! Я говорю: для меня это удовольствие — видеть вас. Она даже засмущалась немного — хорошенькая довольно-таки, уть-уть… «Это вы так хотите произвести на меня впечатление? — опять дохнет, — но вы же мешаете мне спать»… «Меня заставляет Леонид, — я говорю, — он злой волшебник и использует рыбу в своих козлиных обрядах и песнях, — сжальтесь, дайте мне одну рыбку бесплатно!» Дала!

Как дала?!!

Я её по дороге сожрал.

Зря, зря-зря… Жаль, жаль-жаль…(как бы в раздумье).

Совсем близко к лавке подобрались коты, ненаглядные мои детушки.

Теперь я с ней здороваюсь даже.

Лирические нотки.

Физические коты!

— Допил пиво? На счёт «три» — твой жолтый, мой пятнистый. Ра-аз (потихоньку приподнимаемся с лавки), два-а-а (выставляем ноги «на старт», а руки чтобы схватить), три!!!

Вот мы уже летим за котами с неимоверной скоростью — десять секунд стометровки вслепую — через дорожки, газоны, клумбы и высокие заросли чистотела — руки чуть не хватают хвост! — и вот коты благополучно исчезли в окошке подвала их родного дома, а мы стоим около него, сплёвываем слюни и ксыксыкаем.

После пива как-то нехорошо так срываться…

Интересно, сколько они развивают — кажется, что вообще со скоростью звука, если б без кота я б так никогда не пробежал!.. Всё равно поймаю как-нибудь. Олёша, надо бы ещё…

Ну уж нет — за мой и за мой и так далее — ещё слово заикнёшься, отрываю доску от лавки…

Жестоко, Олёша…Олёшенька, Цезарь, гениален и Уть-уть будет тво… — я врезал ему по печени, он заткнулся в самом начале своего коронного каскада лести, по традиции предваряющего простую как семь копеек фразу: дай два рубля (реже: купи пива).

Мы шли домой. О. Ф. сменил пластинку.

Дочитал «Карамазовых». Достославный ничего нового не отобразил. Всё те же самые герои, те же затруднительные и унизительные ситуации, только более продуманно. По мне, лучше беспорядочность, недоделанность, рвань, пьянь и срань…

…метафизическая тыкла, взращённая на почве богочеловечества и девочки… — подсказал я.