Эберрон: Дело О...

Проклиная тот день, когда меня понесло в боевые маги, я разлепил глаза, выплюнул песок и попытался встать. С третьего раза у меня получилось, и я оказался лицом к лицу с молодым эльфийским советником. Тот источал высокомерное презрение, которое было бы куда больше к месту, если бы он не провел несколько последних часов, копаясь в земле.

– Совет исполнил обещание? – язык еле ворочался, и вместо надменного холодного тона у меня получилось невнятное бормотание. Не выходил у нас разговор двух высокородных эльфов, ну никак.

Советник злорадно ухмыльнулся.

– Разумеется.

Что-то было не так. Я попытался настроиться и поймать сигнал, несмотря на дикий шум в голове. На мгновение мне показалось, что отклик пришел, хоть и очень слабый, но даже такое незначительное магическое усилие вызвало резкую боль в глазах и тошноту. Я пошатнулся, хватая ртом воздух, чем доставил советнику несколько приятных секунд.

– И каков результат? – признаваться в собственной слабости этому надутому ублюдку было противно, но я должен был знать.

– Смотри... – он швырнул в меня воспоминания, и я увидел.

Увидел, как Луис вошел в лес, как добрался именно туда, куда их вели, как пришел на поляну, как Кианна д’Медани подошла к Цветку… И как, вместо того, чтобы отдать Цветок Луису, эта идиотка превратила мой безупречный план в рваные, бесполезные ошметки.

Больше всего я жалел, что рука в латной перчатке, опустившаяся ей на голову, принадлежала не мне.

– Она в сотни раз достойнее тебя, – глаза советника светились нескрываемым превосходством. – Истинная дочь эльфов, благородная, с чистой душой.

Я пообещал себе, что сделаю все возможное, чтобы в ссылку на Ксен’Дрик мы отправились вместе. Это же надо было, чтобы именно мне досталась такая идиотка.

– Теперь, когда Извратитель мертв, Совет изменит свое отношение к полукровкам. Благодаря ее действиям. Но к тебе это не относится, выродок. Твоей ноги не будет на нашей земле, отродье предателя.

– Во-первых, я отродье не предателя, а благородного эльфийского дома, – он все-таки меня разозлил. А казалось, что большего шовиниста, чем я сам, встретить невозможно.

Память первого слуги Извратителя осталась в моем сознании – его последние, отчаянные попытки докричаться, заставить меня остановиться. Я уже говорил, у него был свой взгляд на события. И я вполне готов был его разделить.