Э(П)РОН-4

Как я и предполагал, отповедь подействовала — сестра всё же прошла в литейную сразу за мной. И пристроилась у меня за спиной, причём поначалу стояла подозрительно тихо — видимо, присматривалась к обстановке. Ну а потом тихо ойкнула, всхлипнула и беззвучно разревелась — это я уже не вытерпел, оглянулся. Так, кстати, и прорыдала всю церемонию. Я даже сдуру решил, что оно и к лучшему — всё внимание сестры сосредоточилось на гробах родителей, я даже подумал, что дядю Германа с тётушкой она вообще не заметила. Или до неё просто не дошло, кого именно она видит. Плюс мне было не до наблюдений и анализа — сам едва сдержался. Но всё же с трудом, но себя пересилил: смотрел до последнего момента. Правда, все формальности пропустил — Деррик что-то говорил, обращаясь к дядьке, потом даже что-то там подписал, но я не слышал ни единого слова, уши как ватой забились. Только всматривался в родные лица. И не отвёл взгляд, даже когда тот же Дэвид при помощи дяди Германа установил на гробы крышки — так и смотрел на облизывающие лакированное дерево языки пламени, пока печная заслонка не закрылась.

Ещё пару минут все присутствующие молча пялились на тугоплавкую металлическую плиту, а затем мой деловой партнер счёл свою миссию завершённой и покинул нас. И шорох закрывшейся за Дерриком двери сработал, как своеобразный триггер — ко мне вернулся слух, и я начал адекватно воспринимать реальность. Сразу же выяснилось, что печь довольно громко гудит, Машка глотает слёзы, а дядя Герман недовольно сопит. Тётушка Ника же, такое впечатление, просто ушла в себя — разве что глаза живые. Нас с Машкой буквально пожирают. Ну да, сюрприз. И в этой части, смею надеяться, приятный. Хоть сколько-нибудь, блин…

— Алекс? Может, хотя бы сейчас соизволишь поделиться подробностями? — разродился-таки главной претензией дядька.

— Если настаиваешь, — безразлично отозвался я. — Вы же не торопитесь? Давайте, что ли, ко мне в «Дроид»… или к вам на «Вспышку»…

— Успеется! Рассказывай, давай!

— Сейчас… дай с мыслями собраться…

— Дядя Герман?! Тётя Ника?!

Упс, кто очнулся! Похоже, не придётся мне отчитываться — Машка инициативу перехватила.

Ну, точно — выбралась у меня из-за спины и целеустремленно попёрла к родственникам, уж не знаю, с какими именно намерениями. Одно понятно — выглядела она не очень, вон, даже тётка испуганно отшатнулась, но потом пересилила себя и позволила вовлечь в «обнимашки» с очередной порцией рыданий в грудь — на сей раз тётушкину, а не мою. Даже легонько похлопала Машку по спине и пробурчала, странно скривив лицо:

— Крепись, девочка!

Ну да, опыта общения с детьми-подростками нет… да и дошло до меня, чего это её так корёжит — она всеми силами сама слёзы сдержать пыталась.

Дядька, обделённый вниманием племянницы, хмуро на меня покосился и поинтересовался:

— Давно это у неё?

— С тех самых пор, как из анабиоза вывели и про родителей сообщили, — и не подумал отпираться я. — Месяц уже с лишним.

— Психологам показывали?

— Лучше. С ней Степаныч работал.

— Тот ещё специалист! — поморщился дядя Герман.

— Лучше всё равно нет, — пожал я плечами. — А в цивилизацию я её пока опасаюсь возвращать…

— И это правильно! — горячо поддержал меня дядюшка. — Подкинул ты проблем, племяш…

— Пора бы уже привыкнуть.

— К такому привыкнешь! С тобой работать, это как по минному полю гулять… рёбра до сих пор побаливают.

— Ты чувствуешь боль, следовательно, существуешь, — криво ухмыльнулся я.

— И ведь не поспоришь… короче, я хочу… переговорить с Марией. Желательно наедине.

— Будешь пудрить мозги на тему долга перед кланом и стабильности?

— А ты против?

— С одной стороны да… ты не представляешь, сколько с ней проблем. И я не отец, так что ума не приложу, как с ней справляться.

— Но?..

— Вот именно. В ваш гадюшник её в таком состоянии пускать тоже не вариант. Вообще.

— Согласен. Рано ей пока. Так что действуй, племяш! — ободряюще хлопнул меня по плечу дядя Герман. — А я помогу, чем смогу.

— Куда я, нафиг, денусь? — тяжко вздохнул я. — Но и ты тоже не расслабляйся, готовь…

— Запасной аэродром?

— Нет, лучше к неприятностям. Настраивайся заранее, что придётся понять и простить. Ну и разгребать по-любому.

— Умеешь ты ободрить старика, Алекс!

— Это всегда пожалуйста, дядя Герман.

— Ладно, где мы посекретничать можем?

— Да прямо здесь. Я в коридоре подожду.

— Давай.

— А справишься? — с намёком покосился я на тётку с Машкой.

— Верка поможет, — отмахнулся дядька. — Ты не смотри, что она оторва, у неё к людям подход есть. Повезло нам с Федькой, что она политику презирает, а то дала бы нам прикурить!

— Ну, как знаешь…

Мне-то что? Моё дело предупредить. Ну и подождать, благо при наличии «нейра» и выхода в Сеть скучать не приходится…

С последним утверждением, кстати, я слегка поторопился — даже толком в текучку погрузиться не успел, как из литейной вышла тётушка Ника, аккуратно прикрыв за собой дверь. Я оглянулся на шум, встретился с ней глазами, но сказать ничего не успел — тётка меня опередила:

— Секретничают.

Я кивнул, но счёл нужным уточнить:

— Успокоилась?

— Практически… бедный ребёнок.

— Не беднее, чем я.