Е. Б. Ж

- Вот эта? - Леший развернул большую нарядную бумажную салфетку.

- Да.

Он поднес ее к лицу и шумно высморкался. Вика пришла в отчаяние.

- Салфетка, - с трудом сдерживая отвращение, отчеканила она, - служит для того, чтобы вытирать рот и руки во время еды. А после еды их моют. Если же тебе надо высморкаться, то для этого существуют носовые платки. В частности, бумажные. Вот коробка.

Она ткнула ему под нос картонную коробку с благоухающими, нежнейшими бумажными платками.

Леший посмотрел на нее смущенно.

- Так, эта… А какая разница?

Вика промолчала. В самом деле, какая разница? То бумага и это бумага. Во всех случаях отправляется в мусорное ведро после употребления. И зачем она пристала к человеку?

- Леший, ты сладкое любишь?

- А у тя есть? - заинтересовался он.

- Печенье? Мороженое? Конфеты?

- А варенье?

Вика достала из шкафчика две банки - клубничное и смородиновое - и подала розетку. Обе были начаты, и Леший без смущения отвинтил обе крышки. Вывалил себе в розетку из двух банок столько, что варенье чуть не потекло на стол, и принялся смаковать эту смесь с блаженным видом.

- Чай?

- Хорошо бы… - мечтательно произнес Леший.

Что ему это напоминает? Детство? Не всегда же он был бомжом… Когда-то жил с мамой и папой… Или в неполной семье? Но любовь к варенью, Вика была уверена, - это из детства.

Она налила чай в две чашки, решила все-таки присоединиться к Лешему под финал. Села напротив, но чувствовала себя неуютно. Словно она была в гостях, а не он.

- Ну, решила че-нить, мамзель?

Она медлила, и он вдруг спросил:

- Как тя величать-то?

Ужасно смешно. Старинно-литературное «величать» рядом с просторечным «тя».

- Вика.

- Это что же, Виктория будет?

- Виктория.

- Красиво. «Победа».

Надо же! Какие познания! Она уже хотела было съехидничать, как он вдруг спросил:

- И много ты напобеждала, Виктория?

Она растерялась. Не хватало только пуститься в обсуждение ее личной жизни с бомжом! Она уже приготовилась ответить холодно и сухо, но снова не успела. Леший, склонив голову набок, ответил за нее:

- Не слишком, надо думать… Раз к помощи бомжа решила обратиться. Ну, говори, че стряслось-то у тебя?

Вика вдруг, уловив теплую и какую-то очень душевную интонацию, растрогалась. Простые люди - вот такие уж простые, что дальше некуда, - они лучше чувствуют жизнь, наверное… В них нет фальши! Они говорят то, что думают, а к трудностям им не привыкать. И они знают, что такое взаимоподдержка!

Не более чем через секунду Вика мысленно расхохоталась. Какие пафосные мысли! Ну придет же такое в голову!

- Я так понимаю, - снова заговорил Леший, не дождавшись ответа. - Раз ты меня зазвала, значит, есть у тебя затруднение. Раз ты зазвала меня, значит, не нашла другого человека, чтоб его разрешить. Теперь вопрос такой: могу ли твою проблему решить я? А на него ответить можно будет только тогда, Виктория, когда ты мне проблему скажешь… Так говори ужо. А то, выходит, я даром твой ужин ел.

Вика еще раз посмотрела в угольные глаза. Леший был прав. Раз уж он тут, надо довести это дело до логического конца. И, вобрав побольше воздуха в легкие, она заговорила.

…Он слушал, склонив кудлатую голову набок, и был тем похож на большую собаку - бездомную собаку, которую она подобрала на улице и приютила у себя.

- Я так понимаю, Виктория, - произнес Леший по окончании ее сумбурного повествования, - тебе надо пойти в контору, где у тебя большая доля. А ты стесняишьси, думаешь, что мужики тебя сразу забацают. Верно?

Верно, дальше некуда! Бомж с сермяжной простотой сформулировал суть.

- И хочешь при себе мужчину завести, для солидности. Это ты правильно рассудила, Виктория: бабам лучше при мужике быть. У нас вот, смотри, пока тишь да гладь - так все бабы сами генеральши, и не сунься! А как галдеж пойдет - так за мужиков прячутся. Природа у вас такая, у баб, че делать… Так по дружбе, значица, ты никакого не нашла. И решила, что лучше за деньги нанять, чем просить. А нанять подумываешь меня. Хочешь поправить че-нить?

- Нет. Ты все правильно сказал, Леший…

- И сколько ты мне заплатишь?

- А сможешь ли ты сделать это?

- А какая тут сложность?

- Вот какая: надо, чтобы тебя не за бомжа приняли. А за приличного человека. Вроде как в театре - роль сыграть надо. И я вот сомневаюсь: сумеешь ли ты?

- Понял твою заботу. Еще какие есть?

- Еще?

Вика удивилась. Других забот у нее вроде бы не было.

- Ну, как же, - усмехнулся он, - есть! Сойду я, скажем, за «приличного человека». Но за кого должен сойти «приличный человек»? - И, поймав недоумение в лице Вики, пояснил: - За соседа твоего? Мужа? Брата? Друга детства? Любовника?

- Я еще не решила… - Вика отчего-то покраснела.

- Ну, тогда слушай сюда, Виктория. Я те ничё не обещаю, поняла? Но соглашаюсь попробовать. Не всегда же я бомжом был…

- А кем ты раньше был, Леший? - вдруг спросила Вика.

- Это тебе побоку. Кем был - так уже сплыл.

- Извини…

- Чего «извини»? Хотела - и спросила. А я, как хотел, так и ответил. Ущерба никому. А будешь так извинялками разбрасываться, точно мужики тебя забацают!

- Ну да… - Она снова покраснела.