Джонни и «Зов предков»

Его отец растил сыновей. Старший — высокий, стройный, гибкий, румяный. И Чен, какой есть — коренастый, смуглый, быстроглазый, вообще, стремительный, неугомонный. Старший… Чен отказался вспоминать его имя. Старший любил акварель, каллиграфию, стихи. Они даже говорили с отцом хайку — играли в загадки. Чен тоже приобщился, но он жил другим, буйным духом, которым его учили управлять в одной очень старой школе. Отец мог позволить это сыну, он работал и воспитывал сыновей — они грустили по маме, но у них была счастливая семья. И отец постоянно повторял, что в жизни главное — сама жизнь. Он был учёным биохимиком.

Фирма, где он работал, продавала государству патенты — вроде бы они работали над различными боевыми стимуляторами. Но большей частью это были синтетические наркотики, и государство просто по закону, чтоб не запускать нудную процедуру запрета, вынужденно было выкупать патенты. Но отцу не повезло, он создал нечто… и его продала какая-то чиновная мразь. О препарате узнала Якудза, и… Старший пропал. В полиции разводили руками — мальчик уже большой, поищите его в притонах. А через неделю к ним домой пришли очень вежливые люди и сказали, что Старший стал наркоманом. Должен им много денег, поэтому его не отпускают. Дали отцу посмотреть фотографии — вот чем он занимается ради дозы. Отец посмотрел снимки и спросил, сколько нужно денег. Он готов был продать всё, даже часть себя, но им нужен был его препарат.

— Всё просто, — сказали они, — вашему сыну нужен препарат, у вас он есть, дайте его нам, и вопрос решён.

— Отец согласился… Господи, вы не представляете, на что он согласился с каменным лицом Будды! Он согласился, но потребовал, чтоб сын ему звонил каждый день — он будет давать препарат, пока со Старшим хорошо обращаются. Посетители согласились с этим, заметив, что уважаемый учёный разумный человек. Вечером старший позвонил и сказал, что ему сделали инъекцию, у него своя чистая комната, вкусная еда, его никто не трогает. Он попросил тушь и кисти — ему не отказали. И брат говорил не по принуждению, у нас был свой секретный язык стихов. Одно то, что ему разрешили говорить загадками, подтвердило его слова. Отец передал препарат. Он две недели болтал с сыном и передавал этот препарат. А когда папа передал партию препарата в третий раз, он как обычно, забрал меня из школы, и мы поехали в порт, поднялись на борт такийского парохода и отбыли…

— Ну, да, невесело, — заметил Джон, — но я не понял, в каком месте рыдать? Сам могу рассказать кучу подобных историй.

— Дело в препарате. Понимаете, наркотики растворяются в жире, в жировой ткани. Препарат их высвобождает, и совместно они творят невообразимое, — принялся объяснять Чен, — наркоманы до смерти мечтают вернуть ощущения первой инъекции — препарат дарил их. Его нужно мизерное количество, и совсем не требуется искать ежедневную дозу, наркоманы получают две недели нормальной жизни. Очень редко — три. Ведь цена за всё — неминуемая смерть. Отец, согласившись, сам приговорил Старшего.

— Хм. Он уже стал наркоманом. — Подумал вслух Джонни. — Годы ада или две недели счастливой жизни? Я думаю — большинство выберет второе.

— Представляю, сколько торчков отчалило! — заметил Пауль.

— Отец тоже так думает. Теперь он считает, что в жизни главное — смерть, — глядя в пространство, проговорил Чен, — и готовил из меня воина.

— Ага, вот этот красный порошок — оно и есть? — уточнил Джон. — Он решил извести наркоманов?

— Нет, это Та-ню. Ну, много ли заработаешь на прачечной? — потерял немного самообладания Чен, — а у отца в голове формул — отсюда до Джудии. У них же в разработке было множество разных препаратов: антидепрессантов, успокоительных, стимуляторов реакции, роста…

— Так Та-ню жрал стимуляторы? — Улыбнулся Джон, вспоминая красу нации.

— Ну, так ты ж не местный! — воскликнул Пауль, — когда я учился в школе, это была худющая, прыщавая…

— Да, приятель привёл его к отцу из-за прыщей, — грустно согласился Чен.

— Ну, а дальше? — Джон не увидел связи меду килограммом отравы и прыщами.

— Дальше — больше. Стимуляторы роста, гормональные, чтоб стоял пожёстче. Разные смеси, для настроения или наоборот — чтоб расслабиться, — Чен покачал головой, — они хорошо платили, а папе хотелось, чтоб я получил образование. Однажды Та-ню попросил что-нибудь потяжелее, отец вежливо, но твёрдо отказал. Просьбы не повторялись, пока меня не забрали в армию.

— А отчего ж твой батя не заплатил? — удивился Пауль.

— Он заплатил, но когда я принёс квитанцию в участок, меня арестовали и привезли сюда, то есть на кухню, — улыбнулся Чен, — и Та-ню уже потребовал чего-нибудь потяжелее, и побольше, и побыстрее.

Чен покачал головой, — он тут, оказывается, зампотыл! История повторилась — отец потребовал ежедневного созвона и давал препарат. Я знаю, что если моего звонка не будет, он просто уйдёт из дому. Мы готовились к этому…

— А у нас говорили, что он сам бандит, — скептически заметил Пауль.