Джонни и «Зов предков»

И в тот воистину исторический момент Карл предложил продолжить тренировки непосредственно за столом. Он, дескать, видал такой в одном заброшенном доме, надо только шариков добыть и пару киев. Джон в тот раз попенял другу за халатное отношение к службе. Надо же — в развалинах отвлекаться на игры! Нет, они пойдут другим, честным путём. Будут тренироваться днём. Джонни договорится с инструктором по физподготовке, чтоб отпускал их за условную мзду, он же и так все нормативы сдал. А Карл скоро сдаст, никуда не денется, Джон в нём почему-то уверен. Карл спорить не стал, надо — так надо, только внёс уточнение. Они ж таким макаром могут все свои служебные часы конвертировать в учебные, и выкупить их у доброго инструктора. Получится недёшево, уйдёт почти половина их стартового капитала. А если учесть, что без служебных обязанностей доходы резко сократятся, то хотелось бы понять, нафиг оно вообще?

— А ты представь, как я однажды поставлю остальную половину на бильярдный стол, — мечтательно протянул Джонни.

Карл помолчал, потупившись, и, наконец-то решившись, махнул рукой:

— Ладно, хоть играть научишься. А что научишься — уж ты мне поверь! Уж я всё тебе припомню, курсант!

* * *

Но ребят выучила… гауптвахта! От дежурств на ней никак не получалось отвертеться, топтать плац у них желания, само собой, не было, поэтому ребята каждое дежурство изощрялись в выдумках всем на удивление. Даже обратили на себя благосклонное внимание лейтенанта Зо-на, и с его позволения парней допустили в комнату отдыха. В ней они обнаружили бильярдный стол, и на Джона просто накатило вдохновение! Главным достижением его фантазии стал визит к начальнику гауптвахты с литровой бутылкой вискаря и маленькой просьбой поиграть в бильярд с заключёнными в комнате отдыха. Лейтенант бутылке обрадовался, особых возражений не высказал, лишь полюбопытствовал, зачем это понадобилось Джону, и на что он собирается играть.

Джон честно признался, что играет лажово, а тренироваться у него денег не хватит. Вот если кто из арестантов ему проиграет, отправится в карцер, а коли выиграет подряд десять партий, пускай моет сортир до отбоя. Начальник посмеялся, одобрил, в общем, только сказал, что литряк в день даже для него многовато, достаточно двух пачек «Палыма» каждый день и литра в неделю. А Джонни со своим приятелем Чарли могут играть на губе, когда захотят и с кем вздумается, даже в не свои вахты.

Из-за пристрастия к бильярду у ребят пострадала репутация, даже жандармы их стали обзывать садистами. Ведь губа была одна на сборный пункт и гарнизон города, дежурства выпадали по графику не чаще раза в неделю, а парни туда, мягко говоря, зачастили. Ну, не могли ж они рассказать, что просто тянутся к интересным людям! И впрямь попадались интересные персонажи. Не всякому отчаюге толщина кишки позволяла решиться на игру с такими ставками, ведь возомнившим о себе криворуким бездарям жандармы в отместку за даром потраченное время, вискарь и сигареты ломали пальцы, ну, кроме прочего. Зато настоящие мастера благородной игры весь срок на губе могли предаваться любимому занятию, попыхивая сигаретами и поглощая бутерброды с кофе.

Естественно, что одним бильярдом общение ограничиться никак не могло, и взрослые мужики с видимым удовольствием просвещали фактически ещё пацанов в жизненных и служебных вопросах. Ушлый Карл, прирождённый интриган, полицейский в третьем поколении, не мог нарадоваться завязанным знакомствам. Для Карла каждый был непросто собеседником — номером связного телефона, явочным адресом, глазами, ушами, и, конечно же, языком. Всякий коп немного мафиози, а коп наследственный просто врождённый организованный преступник. И не мог Карл понять Джона, не замечающего за игрой таких интересных вещей.

А Джонни стеснялся рассказать, что доигрался до глюков — он стал разговаривать с шарами. Мысленно, но, всё же, Джон к ним обращался, и самое стыдное — они отвечали. Причём всегда по делу и никогда не ошибались. На то, что с другом творится что-то необычное, Карл обратил внимание случайно. Просто проиграв ему партию.

— Ну, конечно же, случайно, — решил Карл и, естественно, выиграл. Потом, проиграв ему ещё раз, удивился не так сильно, решил, что слегка растерял форму с арестантами. Напрягся, форму восстановил и с ужасом убедился, что он не в состоянии выиграть у Джона не то, что партию, перехватить удар не может без его согласия. Как будто Джонни не решал задачи, но ставил их, как стихи писал или картины.