Джон Р. Р. Толкин. Письма

Выразить не могу, как я по тебе скучаю, дорогой ты мой. Я бы и не возражал, будь ты счастливее или занимайся ты делом более полезным. До чего же все это глупо! — а война умножает глупость на 3, а затем возводит во вторую степень: так что драгоценные дни человека подчиняются формуле (3x)², где х=стандартная человеческая бестолковость (и это прескверно). Однако надеюсь, что впоследствии опыт в том, что касается людей и вещей, хоть и болезненный, окажется небесполезен. Мне он пригодился. Касательно того, что ты говоришь или намекаешь о «местных» условиях: мне они знакомы. Не думаю, чтобы они сильно изменились (даже к худшему). Я слыхивал, как о них рассуждает моя матушка; и с тех пор та часть мира меня особенно интересует. Обращение с цветными повергает в ужас едва ли не всякого приезжего из Британии, и не только в Южной Африке. К сож., немногие сохраняют это благородное чувство надолго. Про положение дома ничего не скажу. Ты (полагаю) услышишь по радио все, что в моих силах тебе рассказать. На сегодня у нас все благополучно. Ждем. Интересно, долго еще осталось? Наверное, нет. Из газет узнал, что в Канаде выпуск экипажей сокращается; да и повсюду в целом авиационных экипажей готовят все меньше. Из твоего письма вроде бы следует, что ты уже не надеешься приехать в В.Б. для окончания подготовки. Надеюсь все же, что все сложится иначе. Но кто знает? Все мы — в руках Господа. В дурные времена довелось нам родиться; но вряд ли по чистой случайности. Береги себя всеми подобающими способами (aequam serva mentem, comprime linguam[139])…

062 Из микрофильмированного письма к Кристоферу Толкину 23 апреля 1944 (FS 18)

Утром в ср. прочел вторую главу, «Путь через Мертвые болота», Льюису и Уильямсу. Они одобрили. Я уже и третью почти закончил: «Врата Земли Теней». Но история подчиняет меня себе; я уже целых три главы написал там, где предполагалась одна! И слишком многое ради этого запустил. С головой в нее ушел; приходится силой отрывать себя от книги, чтобы заняться проверкой экзаменационных работ и лекциями (начинаются со вторника).

063 К Кристоферу Толкину 24 апреля 1944 (FS 19)

Нортмур-Роуд, 20, Оксфорд

Дорогой мой Крис!

Твое авиаписьмо….. пришло нынче утром, во время завтрака. Я позволил себе редкую роскошь поваляться в постели, с тостом с домашним повидлом (в последнее время апельсинов и лимонов полным-полно) и твоим письмом. День Св. Георгия прошел бессобытийно; я «дежурил», не смыкая глаз, до 1.30 утра, а тогда решил отправиться на покой: сейчас так тепло, что можно спать с открытыми окнами, и сигнал тревоги непременно услышишь. Я как раз задергивал занавески, как вдруг заметил оч. яркий белый свет на ю.-з.^{75}, и, не успел я забраться под желанные простыни, как тут-то и взвыла Улиссова Угроза[140]. Так что в постель я вернулся уже после 3.30, заснул не раньше 4, проснулся не раньше 8.45, встал не раньше 9.45….. Остаток утра провел в городе, за мелкими делами; среди прочего — сжал нивы на голове; урожай обильный: видать, почва до сих пор плодородная. «Митра»[141] стояла запертой! Пива не пробовал с прошлого четверга, когда наш бочонок опустел, а нового так и не поставили. Завтра у меня лекции, так что прервусь ненадолго…..

Ср. 26 апреля…..Вчера ощутил последствия воскресной ночи. Спозаранку съездил в город, исполнил кое-какие формальности по завещанию для миссис Райт[142], прочел скверную лекцию, 1/2 часа общался с Льюисами и Ч.У. (в «Белой лошади»); скосил три лужайки, написал письмо к Джону, поборолся с неподатливым эпизодом «Кольца». На данный момент мне необходимо знать, насколько позже луна встает каждую ночь в преддверии полнолуния и как именно тушат кроликов! Льюиса нынче утром не было; он получил должность лектора Кларка в Кембридже и по средам спозаранку уезжает туда, на лекции в 5 вечера…..