Иллюстрированные книги по ботанике (или еще лучше, непосредственное соприкосновение с незнакомой флорой) меня особенно завораживают. И не столько редкие, необычные или вовсе чужеродные экземпляры, сколько вариации и изменения в цветах, которые со всей очевидностью родственны тем, что я знаю, — но не те же самые. Они пробуждают во мне видения родства и происхождения из глубины веков, а также и мысли о таинстве узора/замысла как чего-то, отличного от его индивидуального воплощения и все-таки узнаваемого. Но как? Помню, росло некогда в уголке одного ботанического сада (никак не помеченное, безымянное) растеньице, меня заворожившее. Я знал о «семействе» Scrofulariceae{Норичниковые (лат.)} и всегда принимал как данность, что в основу группировки растений в «семейства» положены веские научные доводы и что в общем и целом такая группировка и в самом деле указывает на физическое сходство, обусловленное происхождением. Но при взгляде, скажем, на норичник и на наперстянку приходится принимать это на веру. И вот я видел перед собою «недостающее звено». Прелестная «наперстянка», и колокольчики, и все при ней — и одновременно норичник: ибо колокольчики были коричнево-красного цвета, стебель — ребристым, и по жилкам листьев бежал красный сок. Один из 17 (если не ошибаюсь) видов Digitalis{Наперстянка (лат.). Род наперстянка входит в семейство норичниковых.}, который у нас в Британии не растет. Однако в тех книгах по ботанике, что есть в моем распоряжении, подобные «звенья» между ветвями семейства (Scrofularia и Digitalis) никак не комментируются. Лишь порою замечаешь, как происходит изменение, которое в благоприятных обстоятельствах могло бы закрепиться навсегда. В бывшем моем саду у меня был бордюр, засаженный садовыми маргаритками (по большей части красными); но осеменялись они на лужайку и там, в борьбе за жизнь, вновь превращались в самые обычные маргаритки и вели битву с травой, подобно своим предкам. Однако ж несколько семян как-то попали на участок с исключительно плодородной почвой (перегной и густо-черная зола от костра). Одна отважная искательница приключений попыталась как-то этим воспользоваться — но преуспела лишь на маргариточный манер: вымахала в четыре раза крупнее и цветок выпустила размером с полукрону. Я сказал: «Великолепно, но как-то вульгарно, не правда ли? Bellis perennis{Маргаритка многолетняя (лат.)} все равно лучше». Должно быть, само растение или Нечто меня услышали. На следующее утро цветок украсился шестью крохотными эльфийскими маргариточками с розовыми кончиками: они покачивались на тоненьких стебельках, образуя круг по краю соцветия, точно невесомая корона. Такой изящной и замысловатой «курицы с цыплятками»{Маргаритка «курица с цыплятками» (англ. hen-and-chichen's daisy) — искусственно выведенная особая форма маргаритки, у которой от основного цветка отходят дополнительные миниатюрные цветочки так, как описано у Толкина.} мне не доводилось видеть — ни прежде, ни впредь. (На то, чтобы сохранить это изменение, у меня недостало ни времени, ни умения.)
313 Из письма к Майклу Толкину 25 ноября 1969
Ах, будь у меня только время написать для начинающих (! оба языка, разумеется, исключительно сложны) грамматику и словарь «эльфийского»: т. е., квенья и синдарина. Мне приходится и над ними отчасти работать, в процессе подгонки «Сильмариллиона» и всего такого» к «В. К.». Над чем я и тружусь, борясь с бесчисленными трудностями, не самая меньшая из которых — естественная леность семидесяти семи «с хвостиком».
314 Из письма к Кристоферу Толкину 15 декабря 1969