Читаем Джон Р. Р. Толкин. Письма полностью

Да позволено мне будет заметить, все, вам присланное (за исключением «Колокола моря», самого слабого из стихотворений, которое я на самом деле и не хотел бы включать в книгу, по крайней мере, не вместе с остальными) задумывалось как серия вполне определенных, четких и ясных картинок — возможно, фантастических или абсурдных, но не призрачно-мечтательных! И я подумал о вас: вы ведь, как мне кажется, способны создавать чудесные изображения с оттенком «фэнтези», которые при этом в первую очередь — яркие и четкие образы всего того, что на самом деле можно увидеть своими глазами. Разумеется, то, что вы говорите об «иллюстрациях» в целом, абсолютно справедливо, и я некогда (в длинном эссе на тему «Волшебных сказок») попытался изложить примерно то же самое, гораздо более пространно, но не более четко, чем вы[373]. Но случается также, что иллюстрации (или украшение!) требуется вещицам мелким, как вот эти стихи — они веселые и (как мне кажется) искусно написаны, но не то чтобы глубоки по замыслу. Наверное, «Клад» к числу «веселых» не причислишь, хотя бедствия сменяющих друг друга (безымянных) наследников воспринимаются просто-напросто как серия изображений на старинном гобелене и глубокой жалости у читателя не вызывают. Как интересно, что именно «Клад» вам особенно понравился. Ведь это стихотворение наименее гладкое, написано в стиле, изрядно смахивающем на древнейший английский стих — и на самом деле источником вдохновения для него послужила одна-единственная строчка старинной поэмы: iъmonna gold galdre bewunden, «золото людей древности, опутанное чарами» («Беовульф», 3052{В переводе В. Тихомирова: «…Клад, наследие древнего племени… златосокровище, крепко заклятое…» (3050–3052).}). Но я согласен, что задача эта мудреная! От души надеюсь, вы захотите попробовать. Увы! — вы безошибочно определили главную трудность: эти стихотворения не представляют собою какого бы то ни было единства, они сочинялись в разное время, и вдохновение я черпал из разных источников. Однако ж я почти не сомневаюсь, что вам удастся избежать Сциллы Блайтон{Имеется в виду английская детская писательница Инид Блайтон, чьи сентиментальные истории сопровождались не менее сентиментальными, слащавыми картинками.} и Харибды Ракема{См. примечание к письму 202.}, хотя стать жертвой последней — судьба менее горестная.

<p><strong>236 К Рейнеру Анвину</strong></p>

В сентябре 1961 г. Толкин получил экземпляр «Хоббита», изданный «Паффин-букс», но просмотрел его только в декабре.

30 декабря 1961

Сэндфилд-Роуд 76, Хедингтон, Оксфорд

Дорогой Рейнер!

….Вот бы сыскать управу надоброхотов, полагающих, будто они все знают! Пару дней назад мне понадобилось сверить один абзац в «Хоббите», и, поскольку под рукой оказался «тупик», я в него и заглянул. И обнаружил, что один из представителей этой породы снова взялся за свое. Я полагаю, «Пенгуин-букс» не имело права редактировать мои труды и должно было бы в точности воспроизвести опубликованный вариант; или по меньшей мере, из вежливости по отношению к «Аллен энд Анвин» и ко мне им следовало бы обратиться с каким-никаким запросом, прежде чем вносить исправления.

Dwarves, dwarves', dwarvish исправлены по всему тексту (с одним-единственным исключением на стр. 21) на современные словарные формы: dwarfs, dwarfs', dwarfish. Elvish, elvish изменены на Elfish, elfish{См. сноску к письму 138, а тж. письмо 17.} семь раз, а трижды оставлены как есть. Подобное самоуправство вызывает во мне глубокое возмущение. Я использовал dwarves и т. д. преднамеренно, с определенной целью и добиваясь определенного эффекта — то, что эффект есть, можно оценить, сравнив абзацы с переправленными dwarfs, особенно в стихах. Эта подробность объясняется в «В. К.», iii, стр. 415[374]. Разумеется, я не жду, чтобы наборщики или корректоры об этом знали или разбирались хоть сколько-нибудь в истории слова «dwarf»; но я бы предположил, что если не наборщику, то по крайней мере корректору должно бы прийти в голову, что автор не стал бы с завидным постоянством почти 300 раз использовать определенную форму, будь это всего-навсего случайная «грамматическая» ошибка; да и корректоры ваши такого не проглядели бы.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии