Джон Леннон, Битлз и... я

— Мы оставили деньги на стойке, — говорили мы Мо.

Никогда в жизни мы их там не оставляли, а моя мать никогда их и не требовала.

Затем непрерывно случались «сеансы пошива», поскольку Джон без конца рвал на сцене штаны в своих сальто-мортале.

— Мо, — говорил он, — есть халтура для швеи. Я опять порвал джинсы, а мне нужно быть готовым завтра с утра.

Иногда он сам принимался строчить на швейной машинке моей матери, хотя совершенно ничего не смыслил в механизмах.

Мы просыпались к 11 часам, чтобы быть в «Каверне» в полдень, предварительно позавтракав. Джон вполне был способен смолотить целый хлеб с бэконом, пропитанный топленым салом, но частенько меню состояло только из тостов с кока-колой. Прежде чем сняться с якоря мы еще успевали послушать несколько дисков.

Вот Джон, которого я знал. Но его махинации совместно с остальными БИТЛЗ положили конец этой «незабываемой дружбе».

Короткое сообщение о том, что БИТЛЗ просто сменили ударника, вскоре получило резонанс. Непрерывный поток фанов устремился к дверям дома на Хэйменс Грин: плачущие девушки хотели знать, почему я ушел из группы; гневные девушки уже успели проведать, что меня выгнали вон. Мо вспоминает, что ее гостиная «была набита плачущими и всхлипывающими фанатками». Иные девушки, чье сердце, по-видимому, было разбито, не желали меня покидать и доказывали свою преданность, неся караул перед дверями моего дома, и даже спали всю ночь в саду.

Когда правда начала просачиваться, в «Каверне» и перед офисом Эппи на Уайтчепел начались сильные волнения, манифестация даже угрожала перерасти в драку. Фаны дефилировали перед домом, неся плакаты и вопили с такой горячностью, что создавалось впечатление, будто популярный ранее мистер Эпстайн превратился в одну из самых ненавидимых в Ливерпуле персон. Эти громкие протесты внушили ему довольно-таки большие опасения, поскольку он не осмеливался больше и носа показать в «Каверну» вместе с БИТЛЗ.

После двух дней отсутствия он все же рискнул придти, но с категорическим условием, что владелец клуба Рэй Макфолл предоставит Брайану Эпстайну личного телохранителя. Толпа встретила его выкриками и плакатами, на которых можно было прочесть: «Пит — навсегда, Ринго — никогда!», «Пит — лучший» («Pete is best!») и «Мы хотим Пита!» Выпустив когти, они ждали на улице, готовые выцарапать глаза Эппи и разукрасить БИТЛЗ. Удары сыпались со всех сторон, волосы вырывались пучками, а Джорджу Харрисону в свалке привесили под глаз здоровенный фонарь, который все еще был заметен и в сентябре, на записи «Love Me Do».

Некоторые фанатки были убеждены, что БИТЛЗ не выживут без меня на ударных. Они готовы были выщипать Ринго все волосы, чтобы дать ему почувствовать силу их гнева. «Пит и был БИТЛЗ!» — стало боевым девизом моих защитников, продолжавших саботировать все акции, предпринимаемые Джоном, Полом и Джорджем.

«Мерси Бит» получила петицию, подписанную сотнями людей, требующих моего восстановления.

Сам Ринго получал письма, полные желчи и даже угроз. Несмотря на это он сбрил бороду и отпустил челку: он был «призван», а я — «освобожден», и решение обжалованию не подлежало, что бы там не думали преданные мне фаны.

Затем Мо приняла у себя нескольких людей, желавших снять с себя ответственность и показать, что они не имеют никакого отношения к тому, что со мной произошло. Первым из них был Боб Вулер. Потом пришел Рори Сторм, оценивший по достоинству тот факт, что Ринго бросил его как раз во время летнего сезона в «Бутлинсе».[29] Мать Рори тоже нанесла нам визит.

В августе месяце Джордж Харрисон, забыв о своем подбитом глазе, написал в письме одной фанатке по имени Дженни: «Ринго — лучший на свете барабанщик и к тому же он улыбчив, чего не скажешь о Пите. Группа, может быть, будет вам казаться разобщенной в течение нескольких недель, но я думаю, что в конце концов Ринго примет большинство наших фанов… С любовью, Джордж.» (Это письмо вместе с коллекцией личных вещей и сувениров остальных БИТЛЗ было выставлено на аукционе Сотби в Лондоне перед Новым 1981-м годом.)

В течение следующей за моим изгнанием недели телевидение «Гранада» снимало в «Каверне» БИТЛЗ в новом составе. И Нейл Эспинолл спросил у меня, достаточно ли я оправился, чтобы пойти взглянуть на съемку. Я предался размышлениям: ведь мне пришлось бы встретиться со множеством людей, которые стали бы мне задавать кучу всевозможных затруднительных вопросов. Но я все же решил зайти туда. Так и случилось, чуть только начался вечер. Я пробрался туда на цыпочках, чтобы немедленно выскочить обратно тем же манером: это было больше, чем я мог вынести. Когда я выходил, меня заметил Джим, отец Пола, и радостно сказал:

— Гениально, правда? Их покажут по телевизору! — до такой степени бестактный комментарий!

— Сожалею, мистер МакКартни, — ответил я, — не мне нужно такое говорить…