Джип из тыквы

– Отставить шуточки, спецслужащие бывшими не бывают, – говорит Саныч, фактически признаваясь, что наводил обо мне справки.

– И как успехи? – спрашиваю я. – Что ты узнал? Поделись! Мне тоже очень интересно!

– Нет, – твердо заявляет Саныч. – Ты должна сама.

Он явно имеет в виду «ты сама должна вспомнить», а у меня в голове всплывает цитата: «Ты должна научиться делать добро из зла, потому что его больше не из чего делать».

– Сама. Да. В этом что-то есть, – бормочу я, и на этом мы с Санычем прощаемся до новых встреч в эфире.

Я выключаю телефон и подхожу к окну. Непонятно, как давно наступило утро, потому что оно пасмурное, сумрачное – может, уже девять часов, а может, только семь…

С одной стороны, это хорошо: можно снова лечь и еще поспать. С другой – провести полдня в постели, – мысль не лучшая, это меня окончательно деморализует.

Пожалуй, надо взбодриться. Может, принять контрастный душ?

«С одной стороны, можно и контрастный душ, – сомневается внутренний голос. – А с другой – не лучше ли залезть в горячую ванну? Ночная прогулка по горам и лесам голышом – прямой путь к простудному заболеванию!»

– С одной стороны, есть такой риск, – соглашаюсь я. – А с другой… Тьфу ты! До чего прилипчивая конструкция!

Чувствую, что эта фраза может сделать мой день. Внутренний голос запевает:

«Неплоооохо очень! Иметь три жены! Но очень плохо с другой стороны!»

– Молчи, несчастная, – сурово говорю себе я и иду в душ с полотенцем.

«С одной стороны – холодная, с другой – горячая», – издевательски бубнит внутренний голос, пока я регулирую температуру воды.

Это похоже на тихую истерику – я никак не могу избавиться от навязчивой фразы.

С одной стороны – левая тапка, с другой – правая.

С одной стороны – диван, с другой – кресло.

С одной стороны, пора бы позавтракать, с другой – совсем нет аппетита.

С одной стороны, с другой стороны…

Я зажмуриваюсь и трясу головой.

Это производит неожиданный эффект, напоминающий калейдоскоп: разрозненные образы в моем подсознании с треском и шорохом складываются в яркую цветную картинку. Несколько секунд я созерцаю ее с разинутым ртом, потом вручную подбираю челюсть и сначала шепчу, а потом кричу:

– С другой стороны… С другой… С другой стороны!

Меня осеняет.

Идея то ли гениальная, то ли бредовая.

Я хватаю телефон и чертыхаюсь, не найдя в его памяти нужного номера. Конечно, я же записывала его в другой аппарат! Который лежал в сумке, которую украли грабители, которыми были Макс и Валек, которых следовало бы убить, да все некогда.

«И еще на бумажку! На бумажку ты его номер записывала!» – азартно вздрагивая, напоминает внутренний голос.

Какое счастье, что я не самая аккуратная девушка в мире и не имею привычки регулярно чистить свои закрома и сусеки!

Мятая бумажка из кассы автовокзала обнаруживается в заднем кармане джинсов, приготовленных для стирки.

«О! Это дважды счастливый случай! – радуется мой внутренний голос. – С одной стороны, при стирке чернила могли полинять и испачкать карман, а с другой…»

– Да заткнись ты! – не выдерживаю я.

Поспешно набираю номер шофера Петровича и, машинально считая гудки, приговариваю:

– Ну, давай же! Давай, возьми трубку!

Человеческий голос появляется после восьмого гудка:

– Ну, что?!

Мне явно не рады.

– Доброе утро, то есть день, здравствуйте, это та девушка, которая в аварию попала, вы меня помните? – с ускорением тарахчу я.

Мой собеседник роняет ругательство. Такого рода словечки в великом и могучем русском языке имеют неограниченный диапазон применения, но в данном конкретном случае значат что-то вроде: «Забудешь тебя, как же!» То есть ответ положительный.

– Петрович, у меня к вам только один короткий, но важный вопрос, – я возобновляю настойчивое стрекотание: – Вы ответьте, пожалуйста, и я от вас отстану!

– Ну, чего еще? – ворчит водитель.

– Скажите, той ночью, когда случилась катастрофа, о которой вы мне рассказывали, ваш автобус шел в Новороссийск или из Новороссийска? – я акцентирую предлоги и замолкаю, затаив дыхание в ожидании ответа.

– Мы из Ставрополя ехали, – недолго подумав, отвечает Петрович. – То есть в Новороссийск. А что?

– Да ничего, – я разочарована, потому что думала иначе.

Петрович вел свой автобус в Новороссийск, то есть к морю, а я на машине Макса ехала с моря, значит, осенившая меня догадка неверна… Хотя…

Я вспоминаю, что есть еще свидетели аварии – это супруга моего кормильца Тугарина.

И телефончик ее записан у меня на обоях под зеркалом!

Повторно благословляя свою неряшливость, бросаюсь в прихожую. К счастью, горничная то ли не заметила карандашные руны на стене, то ли пренебрегла своими обязанностями, спасибо ей огромное в любом случае…

Звоню Тугариным в Синие Сосны.

Вот тут мне рады, и это приятно, хотя я так возбуждена, что неспособна в полной мере прочувствовать удовольствие. Меня интересует один вопрос:

– Ольга Викторовна, я вас в прошлый раз не спросила, вы не помните, с какой стороны появилась моя машина?

– Я никогда не забуду! – голос моей собеседницы вздрагивает. – Сверху! С горы!

– То есть со стороны моря? Или наоборот – по направлению к морю? – мне нужен однозначный ответ.