Джип из тыквы

– Ты, милая, на процедуры-то собираешься? Вчера пропустила! – строго говорит она, оглядывая меня с нескрываемым подозрением.

Я уже в джинсах, куртке и кроссовках, с торбой через плечо и без макияжа – сразу видно, собралась в поход. На процедуры санаторные дамы ходят принаряженными, в парадном макияже, с прическами и со щегольскими сумочками, дополненными большими цветными пакетами с полотенцами и простынками.

– Уже бегу, бегу! – заверяю я суровую тетю и тороплюсь улизнуть, что мне не так-то просто сделать из-за предательской хромоты.

Со стороны мы двое смотримся, как одышливый бульдог, преследующий тощего колченогого зайца.

На мое счастье, на подходе к процедурному комплексу меня перехватывает Лариса, не стесняющаяся обмануть старшего товарища.

– Марьсергевна, я ее отведу! – машет она сердитой тетушке и сквозь журчащий бюветами мраморный холл без задержки выводит меня из корпуса через заднюю дверь.

– Вот по этой дорожке до забора, там пролезешь в дыру, а оттуда по тропинке прямо до остановки пройдешь, – напутствует она меня. – Давай, удачи!

– И тебе, – киваю я, понимая, что с сердитой тети станется предъявить легкомысленной Лариске претензии.

Тряский астматический автобус с сиденьями из облезлого кожзаменителя и с выцветшими пыльными флагами занавесок на окнах привозит меня в город Кипучеключевск.

Здесь по-своему колоритно. Приземистое здание автовокзала по фасаду украшено серыми морщинистыми колоннами, похожими на слоновьи ноги. В центре площади высится зенитка на постаменте, а перед дверью кафе-ресторана «Путь-дорога» почему-то лежит здоровенный черный якорь. Видимо, заведение таким образом выражает готовность обслуживать и тех пассажиров, которые следуют водным путем, хотя в непосредственной близости такового не видно. А зенитка на площади – серьезная заявка на обслуживание воздухоплавателей.

От бабки, торгующей семечками и астрами в однотипных газетных фунтиках, я узнаю, где находится «Старбанк».

– А вона там, вишь, хвост торчит? Народ за пенсиями встал, – ориентирует меня бабуля.

Торчащий хвост – это довольно длинная очередь. Я обхожу ее с независимым видом, который никого не обманывает. Бдительные граждане в очереди поднимают шум.

– Я не за пенсией! Мне вклад проверить! – объясняю я, хотя по существу они правы: я действительно пришла по поводу пенсии по инвалидности, которую мне назначил Тугарин.

Но и я тоже права: нужное мне окошко свободно.

– Здравствуйте, – говорю я скучной девушке за конторкой. – У меня вклад в вашем банке, я хотела бы узнать сумму на счете.

– Паспорт.

Я отдаю свой документ и с детским интересом жду продолжения. В самом деле, это интригует: какое содержание мне назначил Тугарин?

– Сейчас ноль, – равнодушно сообщает девушка.

Потом стучит по клавишам компьютера, снова смотрит на экран и так же равнодушно выдает:

– А, нет, был ноль, сегодня поступило тридцать тысяч.

Тридцать тысяч! Я впечатлена.

Умножаю тридцать сначала на двенадцать (это триста шестьдесят тысяч в год), потом еще на… м-м-м, например, пятьдесят лет – получается восемнадцать миллионов! Ого! И еще за квартиру, наверное, не один «лимон» был заплачен, и затяжное мое лечение чего-то стоило.

Получается, Тугарин оценил мой самоотверженный подвиг в двадцать с чем-то миллионов рублей. Это очень хорошая цена, семьям жертв катастроф выплачивают суммы куда как меньше. А я ведь при всем при этом еще и жива!

Пока я занимаюсь приятными подсчетами, банковская девушка голосом бездушного робота бубнит про рекламную акцию: оказывается, я могу совершенно бесплатно получить пластиковую карточку. Она не именная, зато выдадут мне ее прямо сейчас.

– Давайте, – соглашаюсь я.

– Но дубликата не будет, – еще раз посмотрев на экран, объявляет девушка.

– А зачем мне дубликат? – недоумеваю я.

– Вы же оформили дубликат на свою карточку «Виза».

– У меня две «Визы»?

Я поднимаю брови. Если честно, у меня ни одной банковской карточки нет! Только некоторая сумма наличных, выданная мне Максом на покупку нового гардероба.

Я, кстати, почти ничего не потратила – не успела. Купила только в сувенирном ларьке при санатории пару футболок с затейливой, в брызгах пены и клубах пара, надписью «Кипучеключевск».

– Одна на имя держателя счета, то есть на ваше, а вторая – на Максима Сергеевича Реброва по доверенности, – невозмутимо информирует меня девушка.

– Да, в самом деле, – я быстренько соображаю. – Скажите, а я могу закрыть эти карточки?

– Обе? – девушка впервые поднимает на меня глаза. – А зачем?

– А мне так хочется, – с нажимом говорю я, пристально глядя в незамутненные мыслями голубые глаза.

Аура у девушки серенькая. Ей страшно скучно, и даже я со своим странноватым желанием ее почти не развлекаю.

– Ну, можно, – она пожимает плечами и барабанит по клавиатуре.

Через четверть часа я выхожу из банка с новенькой пластиковой карточкой в руке и злорадной улыбкой на устах.

Вот тебе, Макс Ребров! Получи!

То есть, наоборот, ничего ты больше не получишь с моего персонального пенсионного счета!