Джин Грин – Неприкасаемый. Карьера агента ЦРУ № 014

Джин поставил машину метрах в ста от дома № 84. Улица была пустынна. Лишь ряды бесчисленных потрепанных автомобилей с кровавыми от заката стеклами стояли вдоль нее. Проехал негр-мороженщик в фургончике с колокольчиками.

Крепко стуча каблуками по асфальту, Джин направился к цели. Он не оглядывался по сторонам, не крался, шел спокойно и открыто, но в то же время был готов в любой момент упасть на землю, броситься в ближайший подъезд, укрыться за любой машиной, открыть огонь.

Дверь, возле которой он нажал звонок, была обита пластиком, грубо имитирующим кожу. На ней красовалась медная табличка с надписью:

«Anatole Krause, B. A.».[9]

– Ух ты, БИ-ЭЙ! – присвистнул Джин и недобро улыбнулся.

За дверью послышались легкие женские шаги. Рука Джина потянулась к кобуре, но он заставил ее остаться в кармане брюк.

– Сэр? – сказала девушка, открывая дверь. Джин смотрел на нее. Большие серые глаза, доверчиво открытые всему самому светлому, самому прекрасному, самому романтическому в мире, о дитя Третьей авеню, мечтающее о сказочном принце на белом коне, прямо Натали Вуд – ну, цыпочка, подсадная уточка, твой принц пришел!

– Сэр? – повторила девушка. Глаза округлились, стали недоумевающими.

– Это квартира мистера Краузе? – спросил Джин и усмехнулся. – Бакалавра искусств?

Девушка залилась краской мучительного стыда, потом вызывающе вздернула голову.

– Да, это мой отец.

– Мое имя Джин Грин, – четко сказал Джин.

Рука снова пожелала залезть под мышку.

– Зайдите, пожалуйста, – девушка отступила в глубь квартиры. – Отца нет дома, – сказала она, когда Джин вошел. – Он редко бывает дома. Ведь он… – она запнулась, но потом снова вызывающе посмотрела на молодого денди, – ведь он коммивояжер.

– Ах вот как, он еще и коммивояжер, – протянул Джин, оглядывая прихожую, какие-то дурацкие облезлые оленьи рога, на которых висела потертая велюровая шляпа с узкими полями.

– Да, он коммивояжер, – растерянно проговорила девушка, в глазах ее впервые мелькнул страх. – А вы…

– Да я шучу, – быстро сказал Джин и широко улыбнулся. – Не знаю я, что ли, Анатоля? Ведь я работаю в той же фирме.

– Как, вы тоже из «Сирз и Роубак»? – радостно воскликнула девушка.

– Так точно, – весело подтвердил Джин. – Тоже бакалавр, с вашего разрешения. У нас там все бакалавры, но никто не спешит жениться.[10]

Сверкая своими коронными улыбками, он мастерски разыграл этакого «обаяшку».

– Не смейтесь, – улыбнулась девушка. – Сколько раз я уговаривала папу снять эту дурацкую табличку…

– Напрасно уговаривали, образованием надо гордиться, – продолжал паясничать Джин.

– Значит, вы папин коллега, – кокетливо сказала девушка. – А почему я вас никогда не встречала на вечеринках у Веддингов?

– Я выбираю места поинтересней. Хотите составить компанию?

– Да ну вас! – шутливо отмахнулась она. Она прошла вперед, взялась за ручку двери и повернулась к Джину внезапно опечаленным лицом, ну просто Натали Вуд, что ты будешь делать!

– А зачем, Джин, вы к нам?

– По делу… э-э…

– Кэт.

– По делу, Катя.

– Ого, вы даже знаете, что мы русского происхождения?!

– Конечно, Катенька.

– Как смешно вы произносите! Отец вам назначил?

– Факт. Позвонил утром и говорит: «Заваливайся, Джин, вечерком».

– Ну, значит, скоро он будет. Мы никогда не знаем, когда он появится. Так заходите, Джин.

Она открыла дверь. Джин вошел в комнату и вздрогнул. В упор на него смотрели круглые пуговичные глаза Лефти Лешакова.

– Добрый вечер, мистер Краузе! Узнаете? – громко сказал он.

– Мы с мамой заказали этот портрет, потому что отец так редко бывает дома, – проговорила за спиной Катя.

– Я смотрю, тут просто культ нашего бакалавра, – усмехнулся Джин.

– Садитесь. Хотите кофе?

Джин сел на низкое кресло на металлических ножках и осмотрелся. В гостиной бакалавра-убийцы царил ширпотребный модерн, с головы до ног выдающий весьма скромный достаток семьи. Журнальный столик в виде почки, торшер, напоминающий коралл, дешевые репродукции Поллака, Кандинского, Шагала, и рядом – о боги! – «Три богатыря», «Иван Грозный убивает своего сына», «Запорожцы»…

– Вам нравится Поллак? – спросила, входя с подносом, Катя.

«Долго еще они собираются разыгрывать со мной эту комедию?»

– Ммм… Поллак… Да, да…

Катя поставила на почковидный столик чашки с кофе, бисквит.

– У моего отца старомодные вкусы, он терпеть не может современной живописи, кричит: «Позор модернягам!» Но эту комнату я оформила сама.

– Ммм, да, можете гордиться своим вкусом.

Она села напротив, взяла чашку в обе руки и, глядя на Джина совершенно восторженными глазами, стала дуть в чашку, вытягивая губы, словно маленькая. «А не схожу ли я с ума?» – подумал Джин.

Он переводил взгляд с этой глупенькой мечтательной девчонки на портрет гангстера с оловянными глазами.

«Неужели эта тварь так искусно притворяется? А что, если…»

– Ты здесь одна? – резко спросил он и приподнялся с кресла.

Девушка от испуга чуть не выронила чашку, обожгла себе пальцы.

– Что с вами, Джин?

Скрипнула дверь. Джин отпрянул к стене, сунул руку за пазуху.