Джим Кнопка и 13 Лютых

-- Ты что, не умеешь летать? -- прокричал ей Джим. -- Ты же птица.

-- Джим, ты больше не узнаешь меня? -- отозвалась птица невероятно печальным голосом. -- Разве я могу летать?

-- Пожалуйста, не плачь, -- попросил сильно расстроенный Джим, -- у тебя ужасно большие слезы. Если они прольются на меня, я утону. Тогда я больше не смогу тебе помочь.

-- Ах, мои слезы ничуть не больше твоих, -- возразила птица. -Глянь-ка на них хоть разок!

И Джим стал внимательно следить за падающей слезой и, к своему удивлению, заметил, что чем ниже она падает, тем меньше становится. А когда слеза, в конце концов, упала ему на руку, он это едва ощутил, в такую крошечную капельку она превратилась.

-- Да кто же ты, большая птица? -- спросил Джим.

А птица крикнула в ответ:

-- Взгляни на меня как следует!

И внезапно в глазах у Джима прояснилось, и он увидел, и птица вовсе никакая не птица, а господин Тур Тур. И тогда Джим проснулся.

За завтраком в обществе госпожи Ваас и маленькой принцессы сон так и не давал ему покоя.

-- Ты все еще сердишься на меня за вчерашнее? -- спросила у него маленькая принцесса, очень переживавшая за то, что она обидела Джима.

-- За вчерашнее? -- рассеянно переспросил Джим. -- Почему?

-- Из-за того, что я тебе сказала "Ну вот видишь!".

-- А-а, -- протянул Джим. -- Ничего страшного, Ли Си.

Только когда пришел Лукас и поинтересовался, хорошо ли они спали, Джим рассказал про свой странный сон. После его рассказа Лукас довольно долго молчал, выпуская из трубки густые облака дыма.

-- Мда, мнимовеликан, -- пробасил он. -- Я часто его вспоминаю. Тогда в пустыне "Конец Света" мы бы без него пропали.

-- И как он там? -- пробормотал Джим.

-- Кто его знает, -- сказал Лукас. -- Наверное, он так и живет в полном одиночестве у своего оазиса.

После завтрака госпожа Ваас убрала со стола, и маленькая принцесса стала помогать ей мыть и вытирать посуду, а Джим с Лукасом в это время принялись отвечать на многочисленые письма. Лукас писал, а Джим помогал как мог тем, что под каждым ответом рисовал в качестве подписи свою черную рожицу, складывал письма и распределял их по конвертам, наклеивал на них почтовые марки, а потом заклеивал уже готовые письма.

Когда все письма были готовы, то даже у Лукаса-машиниста, который и вправду был очень сильным, рука заболела. А Джим, который смачивал края всех конвертов и марки языком, совсем обессиленный, откинулся на спинку стула и сказал:

-- Бобе бой, бу и баботенка!

Вообще-то он хотел сказать:

-- Боже мой, ну и работенка!

Но язык у него приклеился ко рту. И ему пришлось еще раз почистить зубы и прополоскать рот, а то он не смог бы со всеми обедать.

После обеда появились почтальон и господин Эрмель. Они побывали у короля Альфонса и получили от него задание созвать всех подданных на аудиенцию.

И вот все общество отправилось наверх к замку.

Король как обычно сидел на троне в халате из красного бархата, в короне и шлепанцах в шотландскую клетку на босу ногу. Рядом с ним на специальном столике стоял большой золотой телефон.

-- Мои дорогие подданные, -- сказал он и приветливо помахал рукой каждому в отдельности. -- Желаю вам приятного дня.

После чего слово взял господин Эрмель:

-- Все мы желаем Вашему Величеству прекраснейшего дня и тем самым заверяем вас в нашем полном присутствии.

-- Ну тогда, -- начал король и несколько раз прокашлялся, чтобы собраться с мыслями. -- Право, мои дорогие подданные, мне очень жаль, но я должен вам сказать, что повод, по которому я вас здесь собрал, серьезный. Он даже, так сказать, в известной степени...

Тут король Альфонс опять прокашлялся и немного беспомощно перевел взгляд с одного подданного на другого.

-- Вы хотите сообщить нам о своем решении, Ваше Величество? -- пришла на помощь госпожа Ваас.

-- Разумеется, хочу, -- откликнулся король. -- Однако это не так просто. Ибо я принял несколько решений, точнее говоря два. Первое решение заключается в том, что я решил сообщить вам о своем решении. Вот я это сделал, и тем самым изложил свое первое решение.

Король снял корону, подышал на нее и рукавом халата принялся начищать до блеска, как он обычно поступал, если запутывался в своих сложных мыслях и хотел выиграть немного времени, чтобы выпутаться из них. Наконец он решительным жестом нахлобучил корону обратно на голову и заговорил:

-- Мои дорогие подданные! Вчерашнее происшествие с почтовым судном показало, что дальше так продолжаться не может. Это было бы слишком опасно. На правительственном языке это называется "серьезное положение". И означает, что дальше так продолжаться не может.

-- А что не может дальше так продолжаться? -- спросил Лукас.

-- Ну я же вам только что объяснил, -- вздохнул король Альфонс и вытер со лба шелковым носовым платком несколько крупных капель пота, ибо аудиенция стала его сильно утомлять.

Подданные молча ждали, пока король не собрался с мыслями и не продолжил: