Джереми Полдарк

Когда обвинитель сел, публика зашушукалась, и через минуту встал помощник обвинителя и произнес собственную речь, такова была традиция в серьезных делах — стороне обвинения разрешалось выступить дважды, а стороне защиты — ни разу. Наконец, вызвали первого свидетеля. Им оказался Николас Вайгас.

Он вошел в зал суда, прищурившись и неохотно, словно херувим, удивленный таким нечестивым зрелищем. На фоне потрепанных париков гладкая кожа его головы составляла вопиющий контраст с щербатым лицом. Своим тонким лукавым голосом, становящимся всё уверенней по мере рассказа, он поведал о том, что в указанное утро вскоре после наступления зари был разбужен подсудимым, который громко колотил в дверь соседнего коттеджа, крича: «Заки! Заки! Добычи хватит на всех! На берегу кораблекрушение, мы разберем корабль до последней дощечки!». Позже свидетель заметил подсудимого на берегу, тот руководил толпой и направлял ее, а также первым поплыл на корабль и забрался на борт.

Он также руководил разграблением второго судна и действовал в таком духе весь день. Свидетель видел, как обвиняемый подошел к прибывшим таможенникам и разговаривал с ними на повышенных тонах, хотя Вайгас и не стоял достаточно близко, чтобы расслышать. Потом он ушел и во время драки не присутствовал. Этим свидетель завершил свои показания. 
Все посмотрели на Росса.

Тот откашлялся. Для него это было только начало. До сих пор он не имел возможности обелить себя в глазах зрителей и лишь критически и невозмутимо отмечал цвет ногтей мистера Генри Булла, уделив этому больше внимания, чем обличительной речи, оценивал возраст и профессии присяжных, не придавая много значения тому факту, что они его судят. Теперь же он должен был заставить себя бороться, должен воспринимать всё это более близко к сердцу, если хочет выжить. Росс так и не разрешил противоречия между советом Клаймера и его собственными намерениями. Но при виде Демельзы понял, что должен бороться.

— Тем утром был сильный ветер, Ник?

Вайгас лукаво сощурился на Росса, его уверенность снова начала улетучиваться.
— Ага, думаю, что так.

— А коттедж Мартина не рядом с твоим, а через один, это так?

— Ага, точно. Между нами коттедж Дэниэлов.

— У тебя, наверное, хороший слух, раз ты так уверен в том, что я сказал, находясь так далеко.

— Ну, не так уж далеко. Я довольно хорошо расслышал ваши слова.

— Ты был обижен, что я не разбудил тебя?

В задних рядах публики раздались смешки.

— Мне без разницы, — угрюмо заявил Вайгас. — Я-то всё равно в этом участия не принимал.

— Но ты провел целый день на берегу?

— Ну, в общем, туда-сюда пробежался. Сходил вниз, глянуть, что там и как.

— А разве ты не принимал никакого участия в разграблении предметов, смытых на берег?

— Нет. Я не такой.

— Никогда?

— Никогда.

— То есть ты живешь на берегу и ни разу не подбирал предметов, которые прибивает к берегу после крушений?

— Ну... иногда. Но не в тот раз. Только не когда и вправду настоящее крушение с утопленниками и всё такое.

— Ты помогал тем, кто тонул?

— Неа.

— Почему же?

— Не видал никого.

— Но ты видел, как я плыл к первому кораблю?

— Ага.

— У меня был с собой канат?

— Может и был. Не помню.

— И что это означает?

— Без понятия. Ничего это для меня не означает.

Росс взглянул на мистера Клаймера, который тут же помотал головой в парике. Нику Вайгасу позволили уйти. Привели еще трех свидетелей, чтобы подтвердить определенные детали истории и слова Ника Вайгаса.

— Вызывается Джуд Пэйнтер, — провозгласил судебный клерк.

Демельза смотрела, как их бывший слуга медленно и бочком пробирается к свидетельскому месту, словно надеется, что его никто не заметит. Она не могла поверить, что Джуд затесался в эту компанию и собирается давать показания против Росса перед лицом закона. Верити предупреждающе положила ладонь на ее руку, поскольку Демельза готова была вскочить. Джуд промямлил присягу и огляделся, чтобы куда-нибудь сплюнуть, но потом призадумался и взглянул на ожидающего мистера Генри Булла.

— Ваше имя Джуд Пэйнтер, и вы живете вместе с женой в деревне Грамблер?

— Ага.

— Расскажите, что произошло утром седьмого января.

— Ну... — Джуд откашлялся. — Я спал со своей старушкой, ну с Пруди, в общем.

— То есть с вашей женой?

— В общем, да, сэр, можно и так сказать, — сконфуженно улыбнулся Джуд, — мы с Пруди спали, когда явился капитан Росс, а он нечасто это делал, а потом я вскочил и отворил дверь, а он как ворвется и говорит, мол, корабль на мель сел на пляже Хендрона. Так что давай, мол, пошевеливайся, так он сказал. Мы всегда были хорошими друзьями с капитаном Россом. Много лет, покуда из мухи не сделали слона и...

— Да-да. Ближе к делу. И что потом?
Джуд обвел налитыми кровью глазами зал, тщательно избегая взглядов публики.
— Так что же было потом?

— Потом он говорит: «Беги и разбуди всех, кого сможешь, на корабле-то наверняка женщины и дети, — так он сказал, — их нужно спасти из морской пучины...»

Несколько секунд слуги закона раздраженно совещались друг с другом.

— Давайте же, припомните как следует, — сказал Генри Булл. — Подумайте еще разок.