Джентльменов нет – и привет Джону Фаулзу!

– Так вот, – Лиза невесело усмехнулась, – Кирилл из любви, наверное, – тут уж поморщилась Нина, – прощал мне все мои ошибки. Но мой молодой муж, поехав со мной в первый раз, ужаснулся. «С тобой нельзя ездить, ты – самоубийца!» – сказал он мне после первой же совместной поездки и предпочитал больше не ездить. И не советовал брать машину с собой. Тем не менее я отправила свой автомобиль в наш городок по железной дороге. Я подумала, что там, где нет большого потока машин, я выучусь ездить как следует. В общем, так и произошло. Я научилась соблюдать все правила, свободно пересекать нерегулируемые перекрестки, особенно внимательна была на железнодорожных переездах. Но видно, уж так повелось, что из двух влюбленных один любит больше, чем другой. И в нашей вновь образовавшейся семье именно я оказалась на вторых ролях. И из-за того, что стала, по сути, приложением к своему мужу, выполнявшему важный государственный долг – а на мой взгляд, занимавшемуся совершенно бессмысленным делом. И потому, что я была сразу беременной, потом роженицей, потом кормящей мамой – некрасивой, неопытной, оторванной от дома. Ребенок поглощал тогда все мое существо, а знаний и опыта не хватало. Я была никчемной хозяйкой, не умела экономить, не умела готовить для мужика. – Лиза невесело улыбнулась. – В общем, в сравнении с другими женами я занимала последнее место.

Нина молчала. Ей было понятно: московская девочка в далеком военном городке чувствовала себя как теплолюбивая канарейка, выпущенная на волю поздней осенью. Девочка, прежде окруженная любовью богатых, взрослых мужчин – отца и мужа, – полюбила мальчишку-ровесника, тоже имеющего мало представлений о мире.

«Он, наверное, Лизе еще и изменял», – с сочувствием подумала Нина и как в воду глядела.

– Представь себе, мой муж немного увлекся там дочкой полковника! – Лиза сказала об этом с выражением натуралиста, рассказывающего о своих опытах, – со смесью интереса и беспристрастности.

– Что ж, и ты побывала в шкуре оставленной женщины, это полезно, – ответила Нина без всяких признаков злопыхательства.

– Для самообразования – полезно, для самолюбия и кормления ребенка – не очень, – заметила Лиза не без горечи. – Но мой муж не оставил меня, нет. Просто дочка полковника под разными предлогами чаще стала приходить на службу к отцу. Стояло жаркое лето, она приехала в городок на каникулы – училась в Чите. С началом осеннего семестра она укатила, мой муж поскучал без нее месяц или полтора, а потом постепенно забыл. Я же не сдавалась: устроила что-то вроде женской консультации, раскатывала всюду на своей красивой машине… В общем, вела себя не так, как принято в военных городках. Жена полковника, сама, видимо, положившая глаз на молодого лейтенанта, несколько раз делала мне замечания. Она даже ставила мне себя в пример! Я никак не могла понять, зачем это нужно: ведь она, на деле вертящая мужем, как ей угодно, всегда притворялась перед ним послушной женой, служанкой, рабыней даже. А в реальности была жесткой и холодной натурой, честолюбивой до ужаса, тщеславной до тошноты, и постоянно прикрывала свою сущность сюсюканьем, слащавыми улыбками и глупыми словами о патриотизме. Неужели полковник не мог понять характер своей жены?

Я же не пользовалась там успехом ни у кого. Друзья мужа считали меня взбалмошной и избалованной. Вполне допускаю, что им нашептывали все это их жены. Они, мне кажется, искренне недоумевали, зачем я вышла замуж за лейтенанта и приехала в такую даль. Сами они хвастались друг перед другом и продвижением по службе мужей, и тем, как они ловко умеют с ними управляться. Жены на ролях денщиков были там явлением столь же принятым, сколь и распространенным. В наш век, в государстве, претендующем на цивилизованность, они не допускали и мысли о каких-либо других отношениях между мужчинами и женщинами, кроме отношений начальника и подчиненного. Причем очень удачными считались семьи, в которых позицию начальника скрытно занимали жены. Идеалом для женщин, как я заметила, служил как раз брак бравого полковника. Сам он поначалу мог иметь мнение какое угодно, но если оно в чем-либо расходилось с мнением его жены, можно было не сомневаться: в течение трех дней полковник свое мнение менял. И это касалось и служебных вопросов тоже. Как это удавалось его жене – оставалось тайной. Однако все женщины городка стремились подражать ей – толстой, властной, немолодой, в бытовом смысле хитрой, а во всем остальном – почти неграмотной тетке. Вполне вероятно, что это именно она способствовала возвышению своего доброго, неглупого, но, видимо, до смерти боявшегося ее супруга. Женщины в городке утверждали, что в молодости она была больна какой-то редкой и тяжелой болезнью; муж долго лечил ее и даже возил в Москву на консультации. Лечение ей помогло, но с тех пор он ужасно боится, как бы опять с женой не случилось чего-либо подобного, поэтому никогда с ней не спорит.

– За что жены тебя не любили?

Лиза усмехнулась: