Дженни. Томасина. Ослиное чудо

К великому его удивлению, приют этот не уменьшался. Из трубы ещё валил дым, но корабль не двигался. Сейчас он показался пловцу огромным и прекрасным, а ещё прекраснее была шлюпка, поспешно двигавшаяся к ним. Сидели в ней, кроме гребцов, боцман Энгус и первый помощник. Значит, чудо случилось. Судно остановили ради кошек.

Мистер Стрэкен закинул сачок, сооружённый из багра и сети, победно крикнул: «Поймал!» и, выудив кошек, перенёс их в лодку. Питер, еле шевеля лапами, стал выпутываться из петель, а Дженни плюхнулась на дно и лежала неподвижно. Глядя на них, первый помощник бормотал:

— Ну и чудо… Чудо природы… — И, репетируя будущий рассказ, он перешёл на возвышенный стиль: — Не в силах допустить гибель возлюбленной, отважный кот превозмог врождённую неприязнь и бросился в жестокое море…

— Проснётся старик, по головке не погладит… — сказал плотник.

А бывший отшельник прибавил:

— Это уж точно… Зато вот кошечек спасли… правда, одна подохла…

Именно этого и боялся Питер. Однако, судя по виду несчастной Дженни, отшельник был прав.

Прав был и плотник — капитан ждал их, грозный, как огромная грозовая туча. Шея у него побагровела и так раздулась, что воротничок врезался в нее, словно ошейник на сенбернаре. Все подбородки тряслись, рот сжался в точку, щёлочки глаз сверкали злобой.

Мистер Стрэкен сунул Питера под мышку. Из-под другой его руки висела головкой вниз бездыханная Дженни, испуская тонкую струйку воды. Капитан глотнул побольше воздуха, но из уст его вырвались лишь тонкие звуки, похожие на писк.

Выслушав первую порцию риторических вопросов, мистер Стрэкен, на свою беду, произнёс именно те слова, которые отрепетировал в лодке:

— Не в силах допустить гибели возлюбленной… — и так далее, до заключительной фразы: — При таких обстоятельствах я счёл необходимым остановить судно, спустить шлюпку и спасти их.

— Какого чёрта!.. — взревел капитан. — Ради двух паршивых кошек…

Мистер Стрэкен ответил:

— Эти кошки, сэр, — истинное чудо природы. Кто поверил бы, что кот поступится жизнью ради любимой? Но вот — доказательство!

— До-ка-за-тель-ство? — еле слышно переспросил капитан, хотя воздуху набрал на грозовые раскаты. — Идиот! Это просто кошки, да одна ещё и дохлая! Хоть их на выставке выставьте, ничего они не докажут.

При слове «дохлая» Питер сам чуть не умер. Мистер Стрэкен стоял, разинув рот, и пытался уразуметь доводы начальника, который тем временем приказывал:

— Идите к себе. Кошку швырните в воду. В Глазго сдадите мне дела. Вы уволены.

Питер вцепился было в руку мистеру Стрэкену, но тот и не думал бросать Дженни в воду. Не всё ли равно, что делать, если тебя уволили? Спеша обдумать, прав капитан или нет насчёт доказательств, он пошёл прямо к себе, держа её под мышкой. Питер следовал за ним. Войдя в каюту, мистер Стрэкен положил Дженни в уголок и сел к столу. Он был молод, а для молодых несправедливость нелегка; и вот, опустив голову на руку, он погрузился в свою печаль.

Питер присел около Дженни. Она была такая маленькая и тихая, что из глаз его сами собой закапали слёзы, солёные, как морская вода. И ему захотелось вылизать её.

Начал он с головки, с кончика носа, и лизал, и мыл, в каждое движение вкладывая всю свою любовь и жалость. Мех был солёный, язык щипало, Питер очень устал, но ритм умывания околдовал его, и он лизал, словно заведённый. Сгущались сумерки, загорался свет в каютах, но мистер Стрэкен сидел у стола, закрыв лицо рукой, а Питер прилежно вылизывал Дженни. Повинуясь мерному ритму, он вылизал ей шею и костлявую грудку, в которой не билось сердце, худые бока, белую мордочку, места за ушами. Он лизал, лизал, лизал, и в тишине каюты слышались лишь вздохи хозяина и мягкие удары языка о мех.

Вдруг кто-то чихнул. Сердце у Питера остановилось. Сам он не чихал; мистер Стрэкен чихнул бы гораздо громче. С новой силой ударил он языком по беленькой манишке — и ощутил слабое биение. Потом он услышал два тихих «ап-чхи» и слабый голосок:

— Питер, где я? Жива я или нет?..

Тогда он закричал так громко, что мистер Стрэкен поднял голову:

— Жива!

Первый помощник включил свет, Дженни заморгала, чихнула ещё раза два, освобождаясь от последних капель воды, и попыталась сама себя лизнуть. А белый кот всё не отходил от неё, умывал её, служил ей.

Мистер Стрэкен издал странный звук, наклонился и погладил кошку.

— Вот это всем чудесам чудо!.. — сказал он.

Потом схватил Дженни на руки и выбежал из каюты, а Питер побежал за ним.

— Капитан! — кричал он, несясь по кораблю с кошкой на руках. — Капитан! Глядите-ка! — словно ничего и не было между ними.

Капитан вылез из каюты, нагнетая в себе гнев, и мистер Стрэкен торжественно предъявил ему Дженни. Она мяукала и старалась обернуться, чтобы увидеть, здесь ли Питер. Капитан прекрасно знал, что и живая кошка ничего не доказывает, но припомнил, как она висела вниз головой, посмотрел на её живые глаза, блестящий нос, пушистые баки — и в первый раз за долгое время ему стало хорошо.