Джанки. Исповедь неисправимого наркомана

Однажды Айк схлопотал пятнадцать суток за бродяжничество, проведя их в городской тюрьме – «Кармен», как её называли. А я тут как раз иссяк и не смог заплатить штраф, добравшись до него только через три дня, да и то на свидание. Его тело высохло, лицо осунулось так, что проступили кости, карие глаза блестели от боли. Во рту у меня был целлофановый пакетик с опием. Вжал опиюшник в половинку апельсина и протянул Айку. Через двадцать минут он капитально отъехал.

Оглядевшись, я обнаружил, что хипстеры выделяются в особую группу, ровно как и голубые, визжавшие и вихлявшиеся в своём углу двора. Джанки тоже собирались вместе, болтая и обмениваясь своими характерными жестами.

Все джанки носят шляпы, если они у них, конечно, есть. Все выглядят похожими друг на друга, словно носят одинаковую одежду, но каждый – на свой особый манер, дабы избежать абсолютного совпадения. Джанк отметил их своим несмываемым клеймом.

Айк рассказал мне, что заключенные часто воруют у новичка штаны. «Сюда иногда попадают полные кретины!» Я заметил нескольких человек, разгуливающих в нижнем белье. Комендант мог задержать жён и родственников, проносивших джанк зэкам, и с полным правом кинуть их на всё, что они при себе имели. Как-то он поймал женщину, которая пыталась пронести пакетик мужу, но с собой у неё оказалось только пять песо. Тогда он заставил её снять платье и продал его за пятнадцать, а несчастная баба отправилась домой, завернувшись в старую, паршивую простыню.

Заведение просто кишело стукачами. Айк боялся и шаг ступить с тем опиюшником, который я ему притаранил, опасаясь, что сокамерники отберут или донесут коменданту.

* * *

Жизнь потекла своим чередом, я завис дома, ширяясь по три-четыре раза в день. Чтобы хоть как-нибудь себя занять, поступил в колледж Мехико-Сити. Студенты потрясли меня своими забитыми, жалостливыми физиономиями, впрочем, я тогда к ним особенно не присматривался.

Когда после года на джанке оглядываешься назад, чувство такое, что времени нет вообще. Чётко проступают только периоды ломок. Ещё запоминаются первые несколько раз, и то, как ширялся, когда ломало по-настоящему. (даже в Мехико всегда настанет день сплошных обломов. Аптека закрыта, твой мальчик выбился из графика, а коновал мотанул из города на очередную фиесту. Короче, затариться не можешь).

Конец месяца. Джанка нет, меня трясёт. Жду пришествия старины Айка с его рецептами. Джанки полжизни проводит в ожидании. У нас в доме обитал на содержании противный серый котище. Решив продемонстрировать любовь к животным, я сгрёб вышеозначенного питомца и усадил к себе на колени, чтобы приласкать. Когда тот захотел спрыгнуть, усилил хватку. Кот, пытаясь удрать, стал мяукать. Я наклонил лицо, в надежде коснуться холодного кошачьего носа своим, и питомец, не будь дурак, оцарапал его. Слегка проехал, даже не до крови, но и этого хватило. Держа кота на вытянутой руке, свободной надавал ему пощечин. Кот орал и царапался, потом обделал мне, в знак протеста, штаны. Несмотря на кровоточащие руки я продолжал колотить ему по морде. Животное вырвалось и помчалось в туалет, наполнив его с испуга невнятным шипением и жалостливым мяуканьем. «Сейчас покончу с этой скотиной», – решил я, схватив тяжелую разрисованную палку. Пот ручьем тек по лицу. Я весь дрожал от возбуждения, и облизав губы, притаился у клозета, готовясь пресечь любые попытки к бегству. В этот момент ввалилась моя старушка, и палку пришлось опустить. Кот, пользуясь благоприятной ситуацией, выполз из туалета и рванул вниз по лестнице.

* * *

Айк, найдя приличные бабки, принёс мне кокаину. «Си» трудно найти в Мексике. Раньше я никогда не пробовал хорошего. Кокнар – чистый кайф. Возносит тебя вверх, механический лифт, который начинает исчезать, как только ты чувствуешь его движение. Я не знаю ничего равного кокаину по приходу, но он длится всего минут пять или около того, а потом нужно втираться снова. Когда ширяешься «Си», добавляешь чуть больше Эмми, выравнивая кайф, как бы сглаживая грубые края. Без морфия, кокаин делает тебя излишне нервным, плюс ко всему морфий – отличное противоядие от передозировки. Точной дозы для кокса не существует, разница между обычной и опасной дозировкой не такая уж и большая. Несколько раз я перебирал… В глазах темнело, сердце переворачивалось… К счастью, у меня всегда было при себе достаточно морфы и укол поправлял ситуацию, направляя её в нормальное русло.

Когда ты подсел, джанк – биологическая необходимость, невидимый рот. Вмазался, и тебе хорошо, словно как следует набил брюхо. А с кокаином нужна новая вмазка, как только действие спадает. Если у тебя в доме залежи Чарли, то пока его не истребишь, в кино… Да, какое кино! Вообще никуда не выйти. Одна вмазка вызывает дикое желание повторить, поддержать кайф на прежнем уровне. Но когда кокс оказывается вне пределов досягаемости, сразу о нём забываешь. Привыкания к «Си» не бывает.

* * *