Читаем Джафар и Джан полностью

Однажды вечером, накормив малютку Джан, Ольга отправилась вместе с кухаркой к священнику, отцу Памфилию, жившему рядом с кади. Не только свои прихожане, но и правоверные уважали его за доброту, речистость, прекрасную бороду и глубокие познания в огородном деле.

Попади к нему Ольга, быть бы ей христианкой, но до дома священника кормилица не дошла.

В тот вечер она впервые отлучилась со двора. Шла не торопясь. Глазела на дома, магазины* (магазин – арабское слово), людей. Кухарка тоже торопиться не любила. Остановилась посмотреть на заклинателя змей. Он играл на дудочке, и большая кобра, раздувшись, тихо раскачивалась в такт музыке. Стояли долго – Ольга никогда не видела таких змей. Кухарка принялась рассказывать о том, как дьявол, приняв образ змия, соблазнил праматерь рода человеческого – Еву. Пошли дальше. Кухарка продолжала рассказывать на ходу. Изгнание из рая совершилось, когда до поповского дома оставалось всего шагов двадцать, но в это время Ольгу окликнул запыхавшийся детский голос. Посыльный – черный поваренок – бежал за ней во весь дух. Джан раньше времени проснулась, разревелась, и никто не мог ее успокоить.

Людям осталось неизвестным, не ангел ли, посланный Аллахом, разбудил малютку, так как обычно после кормления она спокойно спала часа три. Может быть, и христианский дьявол был заодно с ним и превратился в кобру, чтобы подольше задержать любопытную Ольгу. Во всяком случае, встреча с отцом Памфилием не состоялась. На следующий вечер ее со двора не отпустили, а еще день спустя священник спешно выехал в Багдад по вызову своего епископа.

Ольга оказалась предоставленной сама себе, и ее свободная воля начала колебаться. Среди дворни эмира были к тому же и еретики. Один из них, молодой конюх, сказал кормилице по секрету, что душа – тот же пар, но только пореже, а геенну огненную выдумали попы, чтобы обирать народ. Ольга не знала, верить ему или не верить, но ей хотелось и этому верить – без геенны и жить, и умирать было бы спокойнее. Ей, кроме того, очень не нравилось, что христианам в халифате полагалось носить одеяния желтого цвета. Молодая женщина уже научилась разбираться в цветах и знала, что желтый ей совершенно не к лицу.

Проведал ли об ее сомнениях ученый мулла, который стал потом учителем Джан, тоже осталось неизвестным. Известно только, что он трижды призывал кормилицу к себе и часа по два наставлял ее в едино-истинной вере. После этих бесед голова у Ольги не кружилась и не болела. Все почти было понятно. Магометанский рай понравился куда больше скучного христианского, об аде же и последнем суде умный мулла пока что умолчал. К большому огорчению кухарки, сторожа при жирафах, конюхов и хранителя дворцовых ковров, Ольга стала магометанкой. Ей дали имя Фатьма, но оно не привилось. Все продолжали ее звать по-прежнему, а потом Джан переделала Ольгу в Олыгу.

Попав под защиту Аллаха, она успокоилась и больше о вере не думала – на то есть муллы, муфтии и вообще ученые люди.

Первые годы тосковала по детям, вспоминала деревню на берегу Днепра, часто плакала по ночам. Потом слезы текли все реже и реже. Прошлое понемногу умирало. В настоящем была Джан – крошка, копошившаяся у ее груди; девочка, которая спала с ней в одной постели; девушка-невеста, ненаглядная принцесса Джан. Благодаря ей, Олыга приросла ко дворцу эмира, как плющ к старой стене.

Жилось ей невесело, но спокойно и сытно. С годами начала полнеть. Мускулистые когда-то руки славянки-работницы стали как хорошо поднявшееся тесто. Вокруг глаз появились морщины, в русых волосах – чуть заметная седина. До старости было еще далеко, но няня не обижалась, когда молодые служанки называли ее старухой. Знала давно, что правоверные чтут тех, чья жизнь клонится к закату, а почет она любила, очень любила. Любила и работу. От тяжелой отвыкла давным-давно, но без дела не сидела и часу. Легко носила свое тучное тело. С утра до вечера хлопотала, распоряжалась.

Весь обиход молодой и избалованной принцессы был у нее на руках, да еще сама напросилась заведовать птичьим двором.

У себя в деревне только простых кур держала – другой птицы не знали тогда поляне-русы. Здесь же научилась выводить цесарок, павлинов, китайских фазанов с удивительными серебристыми хвостами, индийских гусей с шишкой на лбу, персидских уток. Сумела бы, пожалуй, выпестовать и цыплят птицы Рук, которая, говорят, со слона ростом и кладет яйца раз в десять больше страусовых. На всякую птицу рука у няни Олыги была легкая.

Раз только совсем простая курица и совсем простое яйцо огорчили ее так, что няня всерьез захворала.

Когда у подраставшей Джан собирались по вечерам подруги, она любила сидеть на ковре (на диване рабыне все же не полагалось) и слушать, что читает ее питомица. Сказки знала не хуже принцессы, но стихов не понимала, а от книг чересчур умных у нее начиналась головная боль.

Перейти на страницу:

Похожие книги