Дзен в Любви и Работе

Есть старый коан о монахе, который пришел к учителю и сказал: «Я очень раздражительный человек, помогите мне». Учитель ответил: «Покажи мне свое раздражение». «Я не могу этого сделать. Сейчас раздражения нет», – сказал монах. «Так как его нет, очевидно, это не ты». У нас много лиц, но ни одно из них не является нами.

Меня спросили: «Не является ли наблюдение дуалистической практикой? Так как процесс наблюдения подразумевает, что некто наблюдает нечто». На самом деле здесь нет дуализма. Наблюдатель пуст. Место наблюдателя занимает наблюдение. Место слушателя занимает слушание. Место видящего занимает видение. Но за это не стоит хвататься. Упорная практика, со временем, приведет нас к заключению, что не только субъект, но и объект наблюдения пуст. В этот момент наблюдатель (свидетель) полностью исчезает. Это финальная стадия практики; не следует беспокоиться по этому поводу. Почему наблюдатель исчезает? Что остается, когда никто не видит ничего? Только чудо жизни. Нет никого, кто бы был отделен от остального. Есть только жизнь, проживающая саму себя; звуки, прикосновения, образы, запахи, мысли. Это состояние любви и сострадания – не «я», но «Ты».

Поэтому самой эффективной практикой я считаю повышение способности к наблюдению. Все, что заставляет нас терять самообладание, оказывается утерянным. Во время наблюдения мы не можем выйти из себя, наблюдатель никогда не теряет самообладания. «Ничто» не может ощутить раздражение. Оказываясь в позиции наблюдателя, мы следим за драмой с интересом и симпатией, но без раздражения. Я никогда не встречала человека, который был бы абсолютным наблюдателем. Но между тем, кто является наблюдателем большую часть жизни, и тем, кто становится им лишь изредка, – огромная разница. Цель практики в расширении неличностного пространства. Несмотря на то что это звучит холодно, практика не делает человека равнодушным. Совсем наоборот. Когда мы достигаем уровня, на котором наблюдатель исчезает, мы начинаем понимать, что такое жизнь. И это не пустые слова. Когда я смотрю на человека, я просто смотрю, но не добавляю к образу десятки тысяч собственных мыслей. Это пространство сострадания. Не нужно пытаться отыскать его. Это наше естественное состояние, в котором эго отсутствует.

Мы стали слишком неестественными существами. Но несмотря на все трудности, у нас есть возможность, которой лишены все остальные животные. Кот – это чудо, но он не знает этого, он просто живет. Как человеческие существа, мы в состоянии осознать это. Насколько я знаю, мы единственные на Земле обладаем подобной способностью. Получив такую способность, данную нам божьей милостью, мы должны быть бесконечно благодарны за возможность понять, что такое жизнь и кем мы являемся.

Поэтому не только во время сесинов, но и каждый день нашей жизни необходимо терпение, чтобы смело взяться за выполнение трудной задачи – тщательного наблюдения всех аспектов жизни, выявления ее природы, пока каждый взгляд не станет отражать ничего, кроме самой жизни и ее бесконечного чуда. У каждого из нас бывают такие моменты. После сесина мы смотрим на цветок, – и на секунду барьеры исчезают. Практика состоит в подобном прогрессирующем раскрытии жизни. Это то, чего мы должны достигнуть, находясь здесь, на Земле. Все религии в своей основе содержат то же самое: я и мой Отец – едины. Кто такой Отец? Это не нечто отдельное от меня, это сама жизнь: люди, вещи, события, свечи, трава, бетон, я и мой Отец едины. Во время практики осознание этого расширяется в нашем сознании.

Сесин – тренировочная площадка. Мне интересно, что вы будете делать через две недели, столкнувшись с очередным кризисом. Будете ли вы тогда знать, как продолжать практику? Наблюдение за своими мыслями, тренировку тела необходимо противопоставить пугающим мыслям, ощущению спазмов в животе, напряжению в мышцах и погружению в мрак кризиса. Жизнь кажется пугающей из-за того, что мы позволяем себе увлекаться мусором, принесенным водоворотом сознания. Мы не обязаны делать это. Пожалуйста, сядьте ровнее.

Глава VI

ИДЕАЛЫ

БЕГ НА МЕСТЕ

Я встречаюсь со многими людьми, и разговоры сними снова и снова навевают на меня печаль. Мне грустно, что мы до сих пор не поняли истинного смысла жизни и практики. Мы заблуждаемся относительно основной сути практики, и ошибочные мнения постоянно выбрасывают нас на обочину. Степень этой запутанности определяет степень страдания.

Практику можно определить очень просто. Это движение от жизни, причиняющей боль мне и окружающим, к жизни, не причиняющей никакой боли. Это кажется простым, пока мы не заменяем реальную практику некоей идеей, которая требует улучшить или изменить себя или свою жизнь. Когда идеи о том, что должно быть (например, «Я не должен быть раздражительным, сомневающимся или безвольным»), подменяют жизнь в ее истинном смысле, мы лишаемся фундамента, и практика становится бесполезной.