Дзен-пушка

Однако в отрыве от линии ведущий тон не существовал. Казалось, это фокус природы, не вполне способный превозмочь обычные ограничения на распространение информации. Любые передаваемые с его помощью данные оказывались неполными. Сообщения, содержавшие значительный объем информации, доходили искаженными или двусмысленными. Аналогичная ненадежность была присуща и радару.

Казалось, что принцип, некогда возведенный в основание физики — невозможность сверхсветовой передачи сообщений, — наносит ответный удар. Чем ближе противник, тем надежнее оценка боевой мощи эскорианского флота — но чем ближе противник, тем менее полезна такая оценка.

— По численности ничего, Арктус? — ворчливо поинтересовался он.

Арктус ответил не сразу. Он общался с радарным расчетом через мозговой имплант. По его просьбе сканеристы пожертвовали оптимизацией оценки расстояния, попытавшись уточнить численность вражеского флота. Точки размылись, расползлись до пятен и исчезли.

— Возможно, до двухсот кораблей, — доложил слон с бесстрастной вежливостью.

— Двести кораблей? — повторил недоверчиво капитан авангардного корабля. — Как им удалось собрать такую армаду втайне от нас?

— Боюсь, что это было довольно несложно, — фаталистически хрюкнул Груверт. — Основная ошибка Империи — склонность к бездействию. Ну что ж, посмотрим, хватит ли у нас еще сил раздавить мятеж!

— Через несколько минут данные можно будет уточнить, адмирал, — заметил Арктус. — Они быстро приближаются.

— Ладно. Извините, я пока отлучусь.

Телесно Арчер не перемещался. Он произвел последнюю быструю инспекцию своего флагмана, пользуясь усиленным режимом ментального доступа на мостике.

Он незримым духом порхал от одной точки контакта к другой, ненадолго задерживаясь оценить ситуацию. Наконец наведался к пушкарям: Знаменосец нес двадцать восемь пушек, больше, чем какой бы то ни было корабль эскадры. Команда разношерстная: животные, дети, пара взрослых людей. Четырнадцатая турель полностью обслуживалась детьми, не достигшими десяти лет — от желающих завербоваться на воинскую службу в этом возрасте не было отбоя; еще две турели — животными под командованием ребенка-офицера не старше.

Арчер не сомневался в эффективности юных артиллеристов. Их превосходно натренировали, они знали, как выжимать максимум из доверенных орудий. И, что еще важнее, они пылали энтузиазмом.

Он почти закончил беглую инспекцию флагмана, когда в его ухе ожил голос, призывающий вернуться на мостик.

— Они близко, адмирал, — пробормотал Арктус необычно напряженным для себя тоном. — Взгляните!

В бассейне Арчеру предстал боевой корабль мятежников; радарное сканирование достигло качества, адекватного визуальному. Очевидно, судно переоборудовали из пассажирского лайнера. Теперь на нем летели не только пассажиры; элегантный корпус усеяли уродливые металлические шишаки, принайтовленные грубо и в явной спешке, и эти эскарповые казематы подозрительно смахивали на боевые платформы пушек Знаменосца.

Кто-то из офицеров не сдержал изумленного вздоха. Значит, у повстанцев фитоловые пушки. Арчера шокировал сам факт постройки таких пушек за пределами Диадемы — если, разумеется, их каким-нибудь маловероятным образом оттуда не похитили. Он полагал, раз эскорианцы выбрали курс на столкновение, значит, у них только ближнебойные орудия.

— Сближаемся на радиус поражения, — предложил Арктус.

— Хорошо, — ответил Арчер. — По моему сигналу — залп.

— К залпу готовьсь! — тут же взвизгнул Груверт.

— Боевой режим, — произнес Арчер.

Бассейн, мостик и все вокруг исчезло: началась настоящая битва. Арчер с офицерами внезапно очутились в кажущейся пустоте, в боевом пространстве, уподобившись бесплотным духам, и могли теперь напрямую наблюдать некоторые элементы конфликта.

В действительности пространство это насчитывало два уровня. Один, обычный, трехмерный, соответствовал арене сражения. Другой имел информационную природу. Командование реагировало на события битвы, погружаясь в сеть данных, шунтировавшую неустанный поток боевых докладов.

Обычный язык в таких обстоятельствах обессмысливался, постепенно, в течение минут, уступая место боевому: изобиловавшей аббревиатурами и синкопами форме речи, лучше приспособленной к передаче информации и команд в темпе машинных переговоров.

Первые слова, эхом зазвеневшие в пустоте, принадлежали свинье, старшему артиллеристу Арчера.

— Два попадания! — взвизгнул Груверт. — Впереди и справа, адмирал! — И добавил обычным голосом: — Кажется, вражеские пушки наводятся на нас.

Арчер ожидал большего от первого обмена залпами. Он теперь четко видел эскорианский флот. Эскадра повстанцев раскинулась прямо впереди. Один крупный корабль и другой, поменьше, стали искрящимися туманностями: так в боевом режиме показывался распад корабля после попадания тритиевой боеголовки.

Арчер гаркнул приказы.

— Раз — второй залп! Два — чаша! Три — СА, направляйте огонь.