Дыши всем назло

Салли не сводила хмурого взгляда со ждавшей с нетерпением ее одобрения дочери, с трудом пропуская через себя информацию, которую получила от нее. Делайла же напряглась, опасаясь того, что мама не поверила ей, однако точно не могла сказать, о чем думала миссис Бертран – мать всегда была для нее непредсказуемой женщиной; и, хоть они прожили всю жизнь бок о бок, все равно не обладала способностью предугадывать ее поведение или действия.

– Что за работа? – спросила она тихо.

– На автозаправке, – на одном дыхании выпалила Делайла, дергая от волнения растянувшийся рукав.

– Машины заправлять? – удивилась мать. – И во сколько ты будешь возвращаться домой? Это не помешает тебе учиться?

– Ну… – Делайла замялась. – В девять вечера. Это не помешает мне, честно! Я буду брать домашнее задание туда и делать, когда клиентов будет мало. Машины не так часто приезжают на заправку…

За последнее она не ручалась, но маму нужно было уговорить, просто жизненно необходимо. И, к ее удивлению, Салли вдруг быстро захлопала ресницами, отвернулась на мгновение, а затем обняла дочь. У Делайлы мурашки по телу побежали – словно от страха и волнения.

– Мам, ты плачешь? – даже дыхание перехватило.

– Я просто очень горжусь тобой…

Делайла грустно усмехнулась и посмотрела в сияющие глаза матери. Миссис Бертран, казалось, не могла налюбоваться на дочку. Как давно она выросла и духовно, и физически? У нее такой серьезный, решительный настрой без единой тени сомнения. После смерти отца она и слова не желала сказать, замкнулась в себе, ушла туда, где могла обрести мимолетный покой, а потом снова забить голову плохими, мучительными мыслями о любимом папе, который никогда больше не явится домой, не поцелует маму, не скажет ей о том, как сильно любит ее и свою мечтательницу. Раньше Делайла постоянно летала среди белых, пушистых облаков. Для нее не существовало плохой погоды, отвратных людей или же безвыходных ситуаций – она просто любила мир во всех его проявлениях, искренне верила в него, а потом в один день все сломалось. Детские забавы кончились. И это произошло еще до смерти отца.

Делайла приходила домой избитая и помятая, надутая. Позднее выяснилось, что изгоем ее сделали одноклассники, почему-то разом вдруг возненавидевшие ее. Тогда девочку перевели в другую школу, но и там она стала козлом отпущения. После этих событий умер отец, разбившийся на машине в тот момент, когда торопился в больницу к дочери, которая решила покончить жизнь самоубийством, наглотавшись таблеток – разочарованная в людях, в мире, который она любила больше всего на свете, и в своих мечтах. Все разрушилось. Милая впечатлительность обернулась против ее психики. Пятнадцатилетним подростком она потеряла разом почти все для себя, однако не стала повторять фокус с таблетками, узнав о смерти отца: она поняла, что это сгубит мать, у которой больше никого и ничего не останется, так что Делайле пришлось поклясться защищать то, что ей дорого, как и память о папе. Она обязалась перестать жить в иллюзиях, начать жить по-настоящему, учиться побеждать судьбу и прекращать ломаться из-за трудностей. Таков был выбранный ею тернистый путь, пусть и давшийся поначалу очень нелегко.

– Мне надо поторопиться, я опаздываю, – спохватилась вдруг Делайла и побежала наверх, сопровождаемая отчего-то тревожным взглядом матери.

Согласно часам на стене в спальне, у нее оставалось минут двадцать на то, чтобы успеть на работу вовремя, а еще надо кинуть в сумку домашнее задание, переодеться и бежать со всех ног. Автозаправка не близко.

Свою школьную одежду Делайла бросила на кровать – потом с ней разберется; быстро распахнула шкаф, достала порванные в некоторых местах, но довольно сносные на вид джинсы, белую майку и клетчатую зеленую льняную рубашку. Передние пряди волос она зафиксировала вместе на затылке крабиком, собрала тяжелую сумку и выбежала из дома.

«Второпях забыла деньги на дорогу, вот дура!» – впопыхах вспомнила она. Оставалось надеяться на то, что за опоздание ее не выпнут в первый же день. На этой неприятной мысли Делайла споткнулась и едва удержала равновесие, даже прибавила скорость, но произошло это скорее неосознанно.

«Черт возьми, я ведь и обед не взяла из дома…» – Делайла вновь чуть не завалилась, но уже от обиды. Теперь поесть она сможет только вечером, а если точнее – ближе к ночи. Такое событие ее совсем не вдохновляло, а живот даже заурчал в знак подтверждения.

На десять минут она все же опоздала, однако никто ее оплошности как будто не заметил, поэтому Делла спокойно выдохнула, когда один сотрудник, работавший на кассе, позвал ее отнюдь не для того, чтобы сделать выговор, а для того, чтобы она представилась ему, а он – ей. Это был парень примерно двадцати одного года, звали Квинт, и Делайле он пришелся по душе. По крайней мере, этот человек не задирал ее. Но кто знал, как бы он отреагировал, узнав о том, насколько любят его новую знакомую.