Дыхание в унисон

«ГОСУДАРСТВЕННЫЙ КРЕМЛЕВСКИЙ ДВОРЕЦ ПРЕДСТАВЛЯЕТ

7 апреля 1998 года в 19.00

юбилейный бенефис народной артистки СССР

ЭЛИНЫ БЫСТРИЦКОЙ

В программе:

Киногалерея, спектакль „Виват, императрица!“

В бенефисе принимают участие Александр Калягин,

Михаил Ульянов, Никита Михалков, Петр Глебов,

Кирилл Лавров, Юрий Соломин, Виктор Коршунов,

Олег Ефремов, Марк Захаров, Владимир Зельдин,

Галина Волчек, Иосиф Кобзон, Геннадий Хазанов».

Какое прекрасное созвездие имен! Пришли почти все, кого я просила принять участие в бенефисе. Любимый мною спектакль «Виват, императрица!» поставил Дмитрий Васильевич Тихомиров.

Крайности соединились: моя героиня, одна из самых замечательных женщин Российской империи, пришла в современный Кремль! Свой бенефис я так и назвала: «Виват, императрица!». Этот спектакль так и не вышел на экраны ТВ, но его увидела страна.

Всем своим именитым и талантливым друзьям, принявшим участие в бенефисе, я и по сей день глубоко благодарна. Не думаю, что они не знали, как со мною обошлись в театре, но своим отношением ко мне показали, что действительно талантливые люди стоят выше конъюнктурных соображений.

Я не хотела сдаваться, уходить, растворяться в неизвестности. И на сцене Кремлевского дворца я шептала: «Виват, императрица!»

Бенефис прошел с огромным успехом. Наплыв зрителей был таким, что зал пришлось расширить за счет оркестровой ямы. Многие на спектакль не попали… Когда он состоялся, я поняла, что ради таких минут актрисе стоит ломать себя, страдать, превозмогать трудности. И что счастье может быть очень осязаемым и конкретным.

С тех пор прошло уже очень много лет. Без преувеличения скажу — этот бенефис помог мне устоять на ногах. Он был мне как глоток кислорода.

Значимым для меня в это же время стал спектакль «Перекресток» в Театре Ермоловой у Владимира Андреева. Он был и режиссером, и моим партнером в одном лице. Драматургию Леонида Зорина я сразу определила как глубокую, тонкую и серьезную.

Работать с Андреевым очень приятно, а пьеса «Перекресток» совпала с моими личными чувствами и с моими представлениями о достоинстве и свободе человека. Она продолжает тему легендарной «Варшавской мелодии». На моих глазах происходили случаи, когда хорошие люди не могли быть вместе в силу диких идеологических предрассудков, когда любовь умирала, раздавленная уродливым менталитетом. Я знала людей, которые не могли соединиться и страдали от этого всю свою жизнь.

По своему характеру я человек свободолюбивый. Меня неоправданные ограничения, подавление личной свободы возмущают. Никакой патриотизм не пострадал бы от уважения человеческого достоинства. Разве есть большая ценность, чем человек? Люди уходят навсегда, и забыть это невозможно. Поэтому моя героиня — полька, учившаяся в Московской консерватории, — всю жизнь живет с этой болью, а мужчина, которого она любит (Владимир Андреев), — сильный человек, навсегда униженный обстоятельствами.

Мне говорили, что я перегрузила роль проблемами — больше, чем она может выдержать. Может быть. Но это от творческой «жадности», от избытка неиспользованных на тот момент сил и опыта…

Бог вам в помощь!

Я родилась в государстве, в котором были четко выражены идеалы. Подросла и начала понимать, что между идеалами, которые надобно защищать и культивировать, и действительностью существует разрыв. Жить по этим идеалам хотя и очень хотелось, но было совершенно невозможно. Потом произошли перемены в государственном устройстве, и я поняла: то, что я исповедовала, защищала, во что верила, оказалось ненужным.

И вот сейчас, когда часть прежних идеалов возвращается, возрождаются и надежды. Впрочем, я не права — это не старые идеалы оживают, это формируются новые представления о достойной жизни и лучшем будущем страны.

Все равно я не могу оставаться просто актрисой, у меня всегда есть общественно необходимые цели. И думаю, что это непреложное правило.

В этой книге я подробно рассказала о себе, своих товарищах по творческому цеху, о своих удачах, сомнениях, трудностях. Не утаила и те дни, когда попадала за грань отчаяния и главным для меня оказывался извечный вопрос русских интеллигентов: «Что делать?» Я не умею выворачивать свою душу наизнанку, но и приукрашивать свою жизнь тоже не хочу: как сложилась — так сложилась.

Воспоминания по своей сути — уход в прошлое, далекое и близкое. Это всегда трудно и сложно. Прошлое ведь уже ушло, его не переделать и не изменить…