Дыхание Смерти

Осторожно проведя рукой вдоль лежащего на боку зверя, Дзигоро почувствовал провал, как будто кто-то притянул его сухую ладонь к спине собаки. Еще раз внимательно осмотрев громадного пса и не отметив для себя никаких видимых повреждений, Дзигоро теперь уже двумя руками исследовал пространство вдоль хребта животного на некотором расстоянии от него, совершенно не прикасаясь к телу. И снова воронкообразное изменение в равновесии сил затянуло в себя руки Дзигоро.

— Это мог быть камень или… — Не договорив, Дзигоро задумался. — Нет, вряд ли это могло случиться. Но если случилось, то для тебя, приятель, лучше был бы камень. Хотя сейчас мы выясним все окончательно.

Дзигоро коротким движением погладил пса за ухом, тот скосил на человека глаз, сверкнув белком, и сдержанно предупредил его тихим, но внятным ворчанием, что терпит присутствие помощника только по необходимости.

— Тихо, тихо, приятель. — До этого легкие, почти невесомые, пальцы Дзигоро, точно железные крючья, впились в спину обездвиженного животного. Собака взвизгнула от неожиданности, но тут же задохнулась от ярости, Дзигоро одним неуловимо-текучим движением оказался по другую сторону от пса и, взяв его за холку обеими руками, рывком оторвал его от земли, чего Кулл никак не мог предполагать в таком тщедушном теле, хотя уже видел его в деле в таверне, а Дзигоро в это время коленом уперся псу в поясницу и еще раз рванул недвижимое тело на себя.

Яростный рык потряс окрестности. Кулл никогда не отличался завидным терпением, но этот негодяй еще и пользуется его беспомощностью. Зря он надеется, что не получит причитающееся за свою наглость сполна. Одним молниеносным броском Кулл опрокинул человека наземь, припечатав к месту, встав ему на грудь передними лапами. Клыки длиной с хороший дасар остановились на расстоянии волоса от горла Дзигоро. Серые полубезумные глаза уперлись в черные точки зрачков отшельника. Камелиец тихо рассмеялся, увидев, как оттаивает ледяной оскал звериной морды и глаза становятся теплыми и прозрачными. Яростный гнев сменился удивлением. Пес вдруг зашатался и рухнул, придавив Дзигоро всей своей тяжестью.

— Я же говорил, тише, приятель, — коротко выдохнул камелиец. — Придется попробовать еще раз.

Зверь чуть дернулся.

— Нет, есть и другой способ.

Камелиец легко надавил несколько раз за ушами Кулла и вдоль холки. Подождал, надавил еще раз. К немалому удивлению Дзигоро, все получилось. Пес поднялся и некоторое время стоял, пошатываясь и не решаясь шагнуть. Потом сделал шаг. Второй. Третий. Глаза его все еще были затянуты мутью. Вряд ли он хоть что-нибудь соображал, но так даже лучше — не будет чувствовать боли. Только бы дошел. Только бы в этом израненном теле хватило запаса жизненных сил.

— Пойдем со мной, — тихо приказал Дзигоро, поднимаясь вслед за собакой и отряхиваясь ладонью. Легкое облачко серебристой пыли медленно осело за ним. Тихо, мягко, но приказал. И пес подчинился. Отчасти из-за магии Дзигоро, а отчасти из-за того, что ему было все равно. Он был уверен, что через двадцать шагов упадет и издохнет и гиены все-таки им пообедают. Он ошибся. Пес прошел двадцать шагов, потом еще двадцать. И еще. И еще. А сколько их было потом — этого не сумел бы сосчитать не то что Кулл-собака, но и Кулл-человек.

Пес свалился, когда до жилища Дзигоро, просторной и сухой пещеры в горах, оставалось совсем немного, и как ни колдовал камелиец — поднять его он не смог. Запас жизненных сил был вычерпан до самого дна, и Дзигоро подумал, что, несмотря на все его усилия, пес все-таки умрет.

Он оставил его, накрыв своим плащом, и отправился к себе, чтобы нагреть воды и приготовить целебную мазь из трав. Дзигоро поступал так, как только что, в бесконечной мудрости своей, научила его природа. Он не надеялся, что пес выживет. Но действовал так, словно никаких сомнений для него не существовало. Дзигоро решил сделать все для выздоровления собаки, а если пес все-таки умрет, что же, гиены водятся и здесь…

Дзигоро сидел на плоском камне, поджав ноги, неподвижный, как статуя в храме Валки. Над спящим миром висело ожерелье серебряных звезд. Все вокруг дышало покоем, умиротворенностью и пребывало в равновесии. Дзигоро ждал. Так, замерев в полнейшей неподвижности, он мог ждать несколько часов. Но то, чего он ждал сейчас, должно было свершиться через несколько мгновений, об этом ясно говорил просветлевший на востоке край неба.