Двуногое всесилие (СИ)

— Ну и почему я еще жива? — прислонившись плечом к стене и не обращая внимания на то, как языки розового пламени с поверхности её кожи начали облизывать обои, осведомилась Окалина, — Точнее, почему ты не сделал из меня… как тогда выразился? Новую маму для Юльки?

Распылить мозг «чистой» — это как отформатировать винчестер у компьютера. Можно создать другую память, воспитать другого человека.

— Я повзрослел, Нелла Аркадьевна, — миролюбиво улыбнулся я, — Помогли повзрослеть.

— Да ладно? — почти дурашливо подняла она брови, — Ты к кому-то прислушался?

Тихо-мирно сидим на кухне, хотя оба готовы к драке не на жизнь, а на смерть. Точнее, она готова, она уже знает, что я гораздо сильнее и практически неубиваем. Нет в загашнике домашнем у товарища майора ничего, что могло бы переплюнуть обозленную Машундру и жуткий импульс взрывной энергии, которой нас накрыло.

— А имеет значение? Думаю, нет. Просто раньше я не мог даже подумать, что лояльность по отношению к собственному ребенку или государству может быть ниже у вас, чем по отношению к… собственной машине влияния, а теперь я ваш диагноз знаю.

— Я предлагала тебе, Изотов. Предлагала ворваться в Кремль, нагнуть там всех в любую нужную тебе позу. Запугать, подчинить…

— Но только для того, чтобы сохранить своё положение, — отрубил я, холодно оскалившись, — Свои связи, своих людей. Свою привычную среду обитания. И меня вы под удар подвели вовсе не потому, что так уж сильно ненавидите, а потому, что шанс договориться о нужном с моими вам показался выше… чем поговорить со мной.

— Не совсем. С твоими ни хера не договоришься. Да я и не пыталась, — скривилась Окалина, — В отличие от тебя, я понимаю, насколько моя дочь умнее меня, даже после потери способности Прогноста. Вопрос в том, Виктор, за что тебя ненавидят и боятся. Знаешь, за что? Ни за что. Просто ты есть. Нет никакой гарантии, что тигр, съевший человека, обязательно начнет охотиться на людей — но его все равно выслеживают и убивают. Не понимаешь?

— Нет. Не понимаю.

— После того, как ты выдал высшему руководству «ксюх» ультиматум, ты стал врагом номер один для целой кучи народа, Витя, — грустно усмехнулась помолодевшая палач Стакомска, — Но это ерунда. Куда хуже то, что все, с кем ты был связан, стали прокаженными в глазах общественности.

Тогда этих самых всех я поставил перед необходимостью сделать выбор — они со мной или против. Не ведая того, вроде как.

— Ладно, каждый выбирает сам за себя, — махнул я рукой, — Жаль, что так вышло, но мы с девчонками всё равно справились. Я к вам, Нелла Аркадьевна, с вот каким предложением — помогите мне собрать всех моих и… мы исчезнем. Больше не будет никаких потрясений, скорбей человеческих, внезапных сюрпризов, ультиматумов и Симулянта. Все останутся при своих.

Она молчала несколько секунд, прежде чем выдавить из себя:

— Сук-кин ты сын, Изотов, ты договорился со «Стигмой»!

— В отличие от вас, Нелла Аркадьевна, мой путь к победе сложен из шагов отчаяния, — потянувшись, я достал с подоконника обычную тетрадку, которая есть у каждого школьника, и положил её на стол, между нами, — И вот это — мой последний аргумент. Знаете, что тут? Краткая, но предельно эффективная инструкция о правильных диверсиях на крупных объектах энергетики. Оптимизированная для неосапианта с моими возможностями. Либо вы помогаете мне, либо я начинаю помогать Машке. Вот цена вашей жизни и убеждений. Выбор сделаете здесь и сейчас. Одна и недотраханная.

Игры кончились.

«Моих», то есть Юльку, Веронику и Янлинь, держали как яйца в одной корзине, причем очень высоко подвешенной. Да, именно в том самом дирижабле и даже с той же самой командой, включая и капитана. Сюда к ним телепортатором засылались ходоки-перевербовщики-следователи и продукты первой и прочих необходимостей. Причем, что я выяснил буквально сразу, после того как меня прекратили щупать и орать разное в уши — Палатенцо тут исполняла роль надсмотрщика над «чистыми».

— Хорошо, когда муж такой страшный, — улыбнулась Юлька, — Нас по Комитетам хотели разделить, представляешь?

— А еще, вроде, мы от китайцев убегали, — добавила висящая на шее и прилично так зарёванная Кладышева, которую я в данный момент гладил по голове, — и еще от каких-то утыркооов…

Янлинь просто молча обнимала. Слова были… не особо нужны.

Мы поговорим потом, когда я утрясу с капитаном, штурманом и парой матросов детали их временного перехода под наше руководство, после чего, обшарив с девушками судно на предмет подслушивающих устройств (и найдя их под сотню), мы под прикрытием способности штурмана отправимся в полёт. Первый будет удивительно недолгим — всего каких-то сорок километров на север, к другому дирижаблю, с которого я, под протестующие крики нескольких белохалатников, соберу богатый урожай из пяти призраков, одной Ларисы Ивановны и еще одной Нины Валерьевны Молоко. За это на меня по радио будет бессильно материться Окалина-старшая, но будет проигнорирована. Моё? Моё. Впрочем, Молоко и Полушкина будут материться еще сильнее.