Двуногое всесилие (СИ)

Зуд и жжение, которые у меня возникли после того, как долбанная Машка пришибла нас с Любимовым экспериментальной херней Валиаччи, усилились. Я научился кое-как жить с тем состоянием, что вынес из Южной Америки, только стал боятся КАПНИМ-ов за то облегчение, что они мне давали время от времени… но это было до того, как мы прилетели сюда. Сейчас я чувствовал себя как перекачанная раскаленным газом оболочка дирижабля. Запор всего Вити, если уж так понятнее, да еще и без малейших шансов «облегчиться». Даже если стану туманом, все ощущения останутся в полной мере.

— Повышен пульс, усилена реакция на раздражители… Витя, ты долго смотрел на то зрелое дерево? Ты близко к нему подходил?

Не то что у нас был привал, но люди явно чересчур быстро уверились, что здесь никого нет. Окалине даже пришлось разгонять по сторонам как своих бойцов, так и моих девчонок, пока Молоко замеряла мне все, от давления до температуры. Наконец, призвав крепиться, держаться и не падать духом, ученая удивленно выпучилась на мой рявк «я вам курс рубля, что ли?!», а затем и я сам, не желая объяснять сказанное, попёр буром вперед.

Благо, уже очень хорошо чувствовал, куда нужно идти.

Знаете, дорогие мои несуществующие слушатели… кстати, хочу отметить — именно слушатели, а не собеседники, так что я нормааальный! Знаете, что хочу вам сказать? Что жизнь — говно. Не вся вообще, а вот моя, жизнь Вити Изотова, который сверхсильный, сверхмощный и очень опасный суперчеловек, который способен на всякие злые и великие вещи. И знаете почему? Вовсе не потому, что ему сейчас печет как восьмикласснице, организовавшей себе горчичник на писю в качестве контрацептивного средства, а вообще, в глобальном плане!

Что человеку нужно для счастья? Стабильность ему нужна. Он сам хочет себе выдавать бананы! Ему эти ваши приключения и превозмогания на хер не упали, он вам не герой! Как говорил один мудрый еврей из анекдота: «на песке нельзя построить даже маленький сортир»! А вот на тебе — мощь, сила, полная тумбочка денег, вечная жизнь, вечно юные любовницы, согласные на такие эксперименты, которых не то, что нормальная девушка не вынесет, но даже Буцефал! А тот какое-то время нес двоих, просто вынести не мог!

И вот я пробираюсь по развалинам, наблюдаю поросшие мхом кирпичи и целые куски зданий, а внутри уже настоящее пламя революции тревожно гудит так, что я почти не слышу тех, кто говорит мне по микрофону в ухо и даже в мозг. Что я тут делаю? Почему я — один? За что эти гребаные напряги?!

Самое обидное, думаю я, тратя пару секунд на разглядывание массивного полуутопленного в землю здания с напрочь оторванной крышей, самое обидное во всей моей жизни — это отсутствие точности!

В любой книге, любом романе, любой истории есть антагонист! Есть зло, которое нужно победить! А где моё зло? Где мой дракон?! Машка, что ли? Не смешите мои тапочки, она просто дура-дурой, у которой что-то перемкнуло в черепной пустоте! Валиаччи? Так он просто представитель системы, конкурирующей с другой, нашей, системой, за ресурсы. Революционер, можно сказать. Он злодей?! Да я уверен на 98 процентов (и не я один), что с Васей Колуновым сейчас всё в полном порядке!

Тут, внутри, полутьма, зелень и немного влажно. Кажется, рабочую зону наши стахановцы хорошо так притопили поглубже, что неудивительно. Любят у нас всё зарывать поглубже, уважаю. Даже меня зарыли на какой? Минус четвертый этаж? Ага. А эту штуку так вообще должны были…

Стою, остервенело потирая лицо рукой. Почему-то именно такое энергичное растирание позволяет… позволяет…

— ВИКТОР! — сзади раздается не крик, а самый натуральный рык.

Рассеянно оборачиваюсь. Окалина, которая старшая. Голая, прямо совсем. Вся горит этим своим розовым пламенем. Света мало даёт, досадливо думаю я, а чего тогда горит?

— А? — хрипло спрашиваю, опираясь рукой на стену. Влажная такая, черная. Скользко. А ведь когда-то горела так, что аж плавилась.

— Ты как? — спрашивает меня будущая теща, приближаясь осторожно и боком. Голос уже куда мягче.

— Я? — вопрос туманит голову, поэтому неуверенно мямлю, — Ну… хреновато. Пытался… пытался задуматься. Помогает.

— Ты шлем сломал, — еще мягче говорит продолжающая приближаться майор, — И маску.

— Да? — я удивлен, но не очень. Намного больше удивляет то, что вокруг и что становится куда лучше видно, потому что рядом со мной голая светящаяся женщина. Пусть майор дает не так много света, но я теперь вижу, что мы в оплавленном до черноты помещении, с неровным полом, неровным потолком, всё тут как будто волнами пошло, а потом застыло. И воздух… странный. И шлем сломал…

— Как ты, Витя? — повторяет Нелла Аркадьевна, подойдя почти вплотную, — Почему ты стоишь?

— Потому… потому что оно… там, — вяло тыкаю рукой в стену, — За стенкой. Вот туда пройти, повернуть, чуть… пригнуться, да? Нам с вами… и мы его увидим. Неинтересно, правда. Вытянутое, светится… в воздухе висит.

— Откуда ты знаешь? — женщина осторожно протягивает руку и трогает мой лоб. Поджимает губы.