Двуногие лебеди

Мир спасём любой ценой.

Церемониться не стоит

С закордонною шпаной.

Нам о Фрице прибаутки

Надоели с давних пор.

Англосакские обутки -

Это больше, чем позор.

* * *

В прочной клетке привереда,

Социальной кривды плод.

Он вчера устал от бреда

Вымирающих господ.

Из какого там он теста,

Непонятно богачам,

Но ночами в знак протеста

Что-то гнусное кричал.

Он кричал (Ну, это ж надо!)

В центре улиц-большаков:

«Прилетайте, камнепады,

Раздавите пауков!».

Привереда, это точно…

И за что же он радел?

Ведь кричать такое ночью –

Абсолютный беспредел.

Нет, не псих он, проверяли,

И ни сколько не алкаш,

И родился на Урале,

Но поддался на шантаж.

На шантаж толпы дремучей,

Что отчаянно бузит.

А теперь, на всякий случай,

Десять лет ему грозит.

Долгих десять лет отсидки

Не дадут ему пропасть.

Привереда очень прыткий,

Явно, критикует власть.

Может он шпион, в разведке,

Или же алтайским кам.

Привереда в прочной клетке,

И спокойней паукам.

Но на нынешней неделе,

Грациозны и легки,

Камнепады прилетели,

И погибли пауки.

* * *

В текущей безнадёжке

Среди сумбурных дней

Встречают по одёжке,

И всё всегда – по ней.

Да будь ты хоть семь пядей

В своём широком лбу,

Но при плохом наряде,

Ты проклинай судьбу.

Без денег и без связей,

Без мощного родства,

Тебе не выйти в князи

И не качать права…

Останешься ты блошкой,

И правды не ищи,

А деревянной ложкой

Хлебай пустые щи.

В кошмарной безнадёге

Останешься, кем был.

Всю жизнь тобою строгий

Командует дебил.

Купил он с потрохами

Себе подобный сброд,

Где хам сидит на хаме

И песенки поёт.

Такая вот интрижка

На долгие лета.

Смотри! Твоя коврижка,

Но у чужого рта.

Жить в безнадёжье жутко

В подобие плевка.

Быть может, злая шутка -

На долгие века.

Всё безнадёжно, верь мне.

Вокруг белиберда,

И за господской дверью

Тебе стоять всегда.

* * *

Подобно пиццам, в поле, на дорожке,

Ведущей к трём канавам за селом,

Лежат коровьи свежие лепёшки…

А ты ведь думал, что металлолом.

Металл ещё в минувшем веке сдали,

Прибалтам за бесценок отвезли.

Теперь сидят на куче гениталий

Чумных времён тузы и короли.

Сидят они торжественно и гордо

И к грошику пакуют каждый грош.

В телеокне одна и та же морда

Благословляет начатый грабёж.

А он идёт – богатств народных кража…

Задумки всё черней в бетонных лбах.

Бандиты богатеют – это важно,

Всё остальные – прочно на бобах.

Подобны пиццам лица из бетона,

Застывшие в желании украсть.

Все остальные – серые вороны,

Им каркать не позволено на власть.

Продумана ворьём неразбериха…

Откуда они выплыли на свет?

С телеэкранов радостно и лихо

Шлют россиянам пламенный привет.

Не волки, а коварные шакалы –

По спискам и без них, и по родству…

Жируют на разрухе небывалой,

Разбоям гимн поют и воровству.

Нет равенства и братства под луною,

У пицц, по сути, жалкое нутро…

Превращено в навоз блатной шпаною

Бесценное народное добро.

Коровьи испражнения, словно пиццы,

Действительность нелепа и строга,

И грязь заокеанской заграницы

Всё заливает русские луга.

Ползун и белочка

В траве ползун вперёд ползёт,

На то он и ползун.

Орешки белочка грызёт,

И ни в одном глазу.

На ползуна ей начихать,

Жестокая она.

На ней бы целину пахать,

Ведь ростом со слона.

Ползун вернулся и сказал,

Как деловой мужик:

«Но ты, ушастая, борза,

Что вездеход во ржи».

Она сидит на мощном пне,

Кричит ему в ответ:

«Пожалуй, что пора бы мне

Купить велосипед!».

Ползун был раньше моряком

И знал, где фронт и тыл.

Теперь он с белочкой знаком

И снова перепил.

На речке пил, а не в селе

Он водку и всёрьёз.

Прошёл три метра по земле,

Упал, потом пополз.

На пне огромном, как всегда,

Ждёт белка каждый день…

Резва, нахальна, молода,

Огромная, как пень.

Ползёт вперёд ползун тропой,

Ползти ему дано.

За перепоем – перепой,

Но белке всё равно.

Земная стезя

Путь у идущего далёк,

Но, может быть, и нет…

Жизнь – с экскрементами кулёк

На горсточке конфет.

А за плечами тяжкий груз

Потерь, тревог, забот.

Здесь возведён в герои трус,

Здесь всё наоборот.

Здесь уважают не за труд,

А за грехи и лесть.

Но люди добрые идут,

Дорог не перечесть.

Остановиться бы на миг,

Но вдаль ведёт стезя.

Уткнуться носом бы в тупик,

Но не дано, нельзя.

Какая глупая игра…

В ней путник – жалкий смех.

Он, что личинка комара

В надежде на успех.

В дороге куплей и продаж

Он ищет отчий дом.

Ведь этот мир совсем не наш,

Мы потерялись в нём.

Мы заблудились чёрти где,

Зажатые в тиски…

В чужой безрадостной среде

Дороги нелегки.

В дорогах нищий и богач,

Палач и вертопрах…

Здесь нерешённых тьма задач

И миллиарды плах.

В дороге жалкой даже те,

Кто часто, невпопад,

Магнатам в жалкой суете

Свой подставляли зад.

Смешон в абсурде странный путь,

По воле тайных сил.

В нём невозможно отдохнуть,

Пощады попросить…

В пути ни мысли, ни ума,

Путь выпал трудны нам.

Лачуги, замки, терема –

Всё это здешний хлам.

Но путник твердь пробьёт плечом

И обретёт покой.

Не пожалеет ни о чём

Нал Летою-рекой.

* * *

Выбирающий самое лучшее

В заблуждениях утомлён.

А прозрение – дело случая,

Пара мыслящих на миллион.

Выбирающий – не умирающий,

Он пока не рождён на Земле.

Но теперь в господах товарищи,

В славе, сытости и тепле.

Им почудилось, померещилось,

Что дозволено выбирать

Или бублик, или затрещину.

Престарелая детвора…

Не порадуют их «Ленд Крузеры»,

Как и лондонские дворцы

Потому, что, по сути, лузеры –

Они сами, да их отцы.