Двуликий Янус

Миновав небольшой совхозный поселок, разместившийся возле опушки, они углубились в лес. Прошли каких-нибудь триста — четыреста шагов, и их охватила глубокая тишина. Только слабо шелестели листвой верхушки берез да издали чуть слышно доносились с шоссе гудки редких в это военное время машин.

Лес был преимущественно лиственный: береза, реже — осина, дуб. Чернели одиночные ели. На просторных полянах, покрытых густой, некошеной травой, неистово стрекотали кузнечики. Пусто! Ни хоженых троп, ни почерневших проплешин — следов костра. Глушь. Трудно было поверить, что всего в десятке километров — и того меньше — Москва. «Музыкант» и «Быстрый» выбрали удачное место.

Малявкин уверенно вел Горюнова по известным ему приметам. Показался овражек. По дну его извивался, тихо журча, ручей. Вода была светлая, прозрачная — видно, ключевая.

Они спустились вниз, перебрались через ручей и пошли дном оврага.

— Здесь, — сказал Малявкин, внезапно останавливаясь и показывая на могучую ель на противоположной стороне оврага. — Вот оно, место. Как раз против того дерева, под кустом орешника.

Быстро вскарабкавшись по крутому склону оврага, Малявкин нырнул в кусты. Горюнов — следом. Под одним из кустов, справа, Малявкин приподнял пласт дерна и извлек саперную лопатку и начал копать под другим кустом, напротив. Несколько осторожных взмахов, и лопата ударилась о что-то твердое. Малявкин нагнулся и вытащил два кирпича. Под ними было углубление, на дне которого лежал сверток, обернутый промасленной парусиной. «Быстрый» осторожно извлек сверток на поверхность.

Бережно развернув парусину, Малявкин достал портативную рацию. Привычно раскинув антенну, он отстукал позывные. Получив отзыв, «Быстрый» передал шифровку, текст которой был подготовлен заранее. Когда он кончил, Горюнов спросил:

— «Г, М» не забыли?

— Что вы! — изумился Малявкин, — Конечно, не забыл. Разве можно?

Спрятав рацию и лопатку на прежнее место так, что и следов не осталось, они поспешно пересекли лес, оставили в стороне совхозный поселок и выбрались на шоссе. Час с лишним спустя Горюнов и Малявкин были уже в центре города, у Ильинских ворот.

Тут они разошлись: Малявкин пошел вверх по Маросейке, к Покровским воротам, а Горюнов, чуть поотстав, перешел на другую сторону и двинулся по противоположному тротуару, не выпуская Малявкина из виду.

Без труда отыскав нужный адрес, Малявкин поднялся на третий этаж и позвонил в дверь, на которой красовалась белая эмалевая дощечка с черными буквами: «Зубной врач. Прием на дому».

В маленькой неопрятной комнате с полдюжиной простых разномастных стульев и обшарпанным круглым столиком, заваленным драными журналами годичной давности, сидели четверо: трое мужчин и одна женщина. Все пожилые. Малявкин занял очередь.

Справа от Малявкина сидел тщедушный седой человечек в темном поношенном костюме, в неопределенного цвета нелепом галстуке в багрово-красную горошину. В левой руке человечек держал вчерашний номер «Труда», свернутый вчетверо. Малявкин придвинулся к нему:

— Вы что? Удалять?

— Нет, — ответил тот. — Мне — пломбировать. Только, видно, не дождусь, недосуг сидеть.

Он не спеша поднялся и направился к выходу, пряча газету в правый карман. Малявкин посидел с минуту, поерзал на стуле и, хватаясь за щеку, обратился к женщине:

— А мне — рвать. Боюсь!

— Вот еще! — возмутилась женщина. — Люди воюют, жизни лишаются, а он… Стыдно, молодой человек. Чего тут бояться?

Дверь открылась. Из нее вышли пациент и врач в замусоленном, давно не стиранном халате. Когда очередной больной прошел в кабинет, оставшиеся в приемной посетители обнаружили, что Малявкин исчез.

— Испугался все-таки, — сказала женщина. — Сбежал! Какой срам. А еще военный…

Между тем Малявкин поспешно шагал к Покровским воротам. Возле кинотеатра «Аврора» он увидел человека в нелепом галстуке. Тот стоял и рассматривал витрину. Газета снова была у него в левой руке. Заметив подходящего Малявкина, он сунул газету в карман, достал пачку папирос «Дели» и принялся закуривать. Приблизившись к нему, Малявкин спросил:

— Огоньку не найдется?

— Может, и папиросу дать? — ответил человечек.

— Благодарствую, у меня свои. — Малявкин извлек на свет такую же пачку «Дели». Человек приблизился к нему вплотную, давая прикурить. Малявкин тихо, но отчетливо произнес:

— Я — «Быстрый». «Музыкант» схвачен. Военной прокуратурой. Кажется, убит. Я ушел. Остался один, с рацией. Кончается питание. Прошу инструкций. Буду ждать здесь, у кино, в три часа пополудни, через день. В пятницу.

Человечек, кинув на «Быстрого» взгляд, полный ненависти (так показалось Борису), прошипел что-то вроде «хорошо, передам» и повернул к Чистым прудам. Малявкин, с минуту постояв у витрины, направился к Ильинским воротам. Внезапно кто-то тронул Малявкина за плечо: рядом, улыбаясь, шагал Виктор.

— Ну как, товарищ «Быстрый»? — спросил он Малявкина. — Порядок?

— Полный, — оживленно сказал Малявкин. — Все, как описывал Гитаев: приметы, пароль. А сказать я сказал. Что нужно. И встречу назначил послезавтра.