Двуликий бог (СИ)

Я понимала, что он не вернётся так скоро, но всё же хотела быть в курсе любых вестей. Предугадав моё желание, Аста заранее подготовилась. Забрав у маленькой помощницы, очевидно, появившейся в чертоге Локи только на днях, поднос, она поставила его на широкую балюстраду, где ещё недавно я умудрилась уснуть. Из всего обилия яств, уместившихся на нем, я выбрала кубок с родниковой водой и блюдо с фруктами. Мяса не хотелось, а я привыкла доверять ощущениям своего тела. Вздохнув, Аста переложила мне на блюдо ещё ломоть хлеба и кусок сыра, насыпала горстку орехов. Стало ясно, что меньше съесть мне никак не удастся. Благодарно улыбнувшись, я принялась за свою трапезу. Силы медленно возвращались.

Отпустив жизнерадостную девочку по делам, Аста лукаво улыбнулась и, подпрыгнув, удобно устроилась на ограждении рядом с подносом, взяла с него кусок вяленого мяса и с завидным аппетитом впилась в него зубами. Согласно устоям золотых палат, служанка не имела права вести себя подобным образом, и увидь её сейчас Рагна, уж она точно оттаскала бы нахалку за волосы. Однако, когда никого не было рядом, я иногда позволяла спутнице подобные выходки. В такие моменты девушка как будто становилась собой, не прислугой или частью чертога, а личностью — живой, яркой и интересной. Для неё подобные редкие мгновения были глотком свежего воздуха среди ежедневных забот, разве могла я сказать что-то против? К тому же, мне самой иногда смертельно хотелось выйти из роли госпожи, которой я стала так рано, и ещё хоть немного побыть молодой девушкой, поболтать с подругой. Смелости на это хватало только у Асты, а потому она становилась мне ближе всех остальных. От моего положения при ней оставалось только обращение.

— Ну и натерпелись мы вчера страху, госпожа! — возбуждённо щебетала девушка в перерыве между поеданиями своей добычи. Я с улыбкой глядела на неё, хотя кусок никак не хотел идти в горло. Собеседница была совсем не такой, как я: тёмно-синие глаза горели задорным огнём, щёки пылали живым румянцем, а по жилам её словно вместе с кровью текло молоко. Аста была красива, молода и сильна. Её бы выдать замуж, а она застряла здесь, со мной. Неужели она и правда собиралась посвятить мне всю свою жизнь? — Когда Тор-громовержец вломился в чертог, я думала, небо раскололось, а своды обрушатся на наши головы! В каком он был гневе! А господин спустился, даже глазом не моргнул. И затем Вы! Вы были великолепны, госпожа! Такая маленькая и смелая! Двое асов не могли отвести от Вас взгляда. Тор опешил, а повелитель, я клянусь, был Вами так горд…

— Все боятся сына Одина. В припадке гнева он неудержим, — слушая вдохновенный лепет девушки и посмеиваясь, отвечала я. Неужели всё и правда выглядело так эффектно со стороны? Меня била дрожь каждый миг, пока я спускалась по лестнице, и голос, кажется, вовсе не подчинялся мне. Как мне хватило безрассудства оговорить самого бога грома, когда раньше я и глаз не посмела бы поднять на него? Но когда я увидела, как бесцеремонно силач ворвался в нашу жизнь, в мою обитель, как повязал по рукам и ногам любимого мужа, во мне проснулась ярость хранителя очага, который вот-вот растопчут. Она давала смелость. Любовь делает нас сильными. Когда ты защищаешь то, что тебе дорого, беспомощный зверёныш превращается в могучего хищника. Между тем, Аста, смеясь, продолжала:

— А повелитель над ним насмехается, как ни в чем не бывало! Я так хохотала, госпожа. Тор от смущения и негодования едва не выронил свой тяжёлый молот, — беспечной девушке, верно, события прошлого дня показались игрой. Однако стальная выдержка Локи не была ею. И бешенство неуравновешенного гостя тоже. И собственный крик, который я слышала в ушах каждый раз, вспоминая об этом страшном происшествии.

— Это совсем невесело, Аста, — с укором выдохнула я в ответ, убирая в сторону на половину опустевшее блюдо. Девушка подняла на меня заинтересованный взгляд. — Кто знает, что могло бы произойти, не явись вовремя Всеотец…

— Мудрейший Один не ошибается, — с упоением и восторгом отвечала она. Я горько усмехнулась. Пусть это действительно будет так. Однако что-то внутри подсказывало: раз Всеотцу пришлось явиться к порогу моего чертога, почти наверняка прервав совет верховных богов или оставив другие важные дела, значит, что-то пошло не так. И, промахнись он на доли минуты, случилась бы беда, непоправимое горе. Страшная мысль вводила меня в совершеннейшее смятение и заставляла все конечности похолодеть. Я почувствовала, что не в силах больше отвечать Асте и, увы, совсем не могу разделить её лёгкого и весёлого настроения. Некоторое время мы молчали. Затем я отпустила девушку, напоследок велев позвать Эйнара.