Двуликий бог (СИ)

— Ты не веришь мне! — сокрушённо покачав головой, Локи отстранился, я едва успела поймать его сильную ладонь. Мне казалось в тот миг, что если он уйдёт, я его больше не увижу. И мне не хотелось спорить. Мне хотелось только быть рядом, загладить свою вину и доказать богу огня, что есть в девяти мирах хоть кто-то, кто никогда не предаст его, куда бы он ни шёл. Мысли в голове метались беспечными летними ветрами, я никак не могла сосредоточиться, а потому мне оставалось только прислушаться к сердцу. Сев в постели, я посмотрела на собеседника необычайно серьёзно.

— Верю, — решительно произнесла я, прижав его тёплую руку к своей щеке и умиротворённо прикрыв глаза. Внутри всё трепетало, но частицы разрушенной, как мне казалось ещё совсем недавно, жизни собирались воедино. Я продолжала страстно любить двуликого бога вопреки всему и особенно здравому смыслу. Глядя в его потерянные глаза, слушая полный горечи тон, такой искренний и чуть надрывный, я понимала, что могу всё ему простить, всю себя отдать, пойти за ним на край света, если придётся. — Я верю, что ты непричастен к исчезновению Идунн. Она обязательно найдётся.

— Это я похитил Идунн, — в свою очередь невозмутимо признался Локи, исподлобья наблюдая за моей реакцией. Я же была так поражена неожиданной честностью, что раскрыла губы от растерянности и несколько минут смотрела на мужа непонимающим взглядом, лишь изредка удивлённо хлопая ресницами. Наверное, я представляла собой забавное зрелище, потому что уголок губ пламенного бога, доселе серьёзного, дрогнул в улыбке. — Что скажешь теперь?

— Я защищу тебя, — начиная приходить в себя от потрясения, вполголоса пробормотала я в ответ. Голос и взгляд хитроумного аса, в момент признания показавшиеся мне полными вызова, вновь переменились. Казалось, мужчине стало любопытно. — Если твои слова правдивы, Один разгневается, однако я сумею смягчить его. Но, мой лукавый Локи, чем тебе не угодила добрая богиня юности?

— Глупая, — усмехнулся в ответ повелитель, однако мои слова определённо польстили его самолюбию, и настроение бога лукавства улучшалось. Он снисходительно поцеловал меня в лоб, погладил тыльной стороной пальцев по щеке, — ты себя-то не можешь защитить. Всеотец не явится сюда, призовёт совет верховных богов, тебя туда никто не впустит. Пойми, Сигюн, я был вынужден выманить Идунн из Асгарда. Последнее наше с Одином путешествие в мир людей закончилось для меня невесело.

Много лет назад, когда только возводились стены Асгарда, великан Гримтурсен помогал асам закончить работу. За его старания боги пообещали отдать ему в жены красавицу-Фрейю, если успеет возвести стену в срок. Работа была тяжела, однако йотун оказался неутомим и забрал бы свою «награду» из Асгарда, да только моя хитрость встала на его пути. С моей помощью асам удалось обойти своё обещание, не совершив клятвопреступления, что, конечно, привело Гримтурсена в бешенство. Тор убил чужака, защищая богов от его неистового гнева. Эта история совсем позабылась бы, если бы я на свою беду не повстречал в Йотунхейме брата того великана. Его зовут Тьяцци, и он жаждет мести. В отличие от большинства турсов, он неглуп и неплохо колдует. В первую же нашу встречу он заточил меня во льдах горных вершин страны великанов…

По мере того, как я слушала рассказ Локи, глаза мои всё сильнее округлялись от удивления. Я помнила, каким хмурым и замкнутым он тогда вернулся в Асгард, но никогда не осознавала в полной мере, что ему довелось пережить. Разум мой был одурманен чарами Хельги, а затем… Затем… Занят скорбью потери. И оказалось, что мне известна только часть правды, гораздо более страшной на самом деле. Ярая ненависть уходила корнями в кровное родство, и за кровь платили кровью. Пусть даже пролил её Тор, расплачиваться пришлось тому, чьё имя разнесли по разным краям злые и болтливые языки. Тому, кто украл у могучего великана победу. Гордец-ас никому, конечно, ничего не рассказал, не попросил помощи, предпочитая справляться в одиночку. Это было ясным, как взор Бальдра, но кое-что всё ещё оставалось непонятным для меня. Словно предугадав созревающий в моей голове вопрос, бог обмана продолжал:

— Я пережил долгий день в умертвляющем холоде льда — чуждой мне стихии. Йотунхейм не освещается светом луны или солнца, Сигюн, и я не знал поначалу, сколько времени провёл в мучительном плену. Тьяцци пришёл снова. Может, он не мог убить меня там, в Йотунхейме, а может, не захотел, только алчный турс решил извлечь выгоду из своего выигрышного положения. Две извечные страсти есть у великанов, и ни одной они не могут завладеть. Каждый из них желает взять в жены прекрасную Фрейю и заполучить золотые яблоки из сада Идунн, а вместе с ними вечную молодость. Если Гримтурсен жаждал первого, то Тьяцци потребовал от меня второго. Я отказал ему и остался во льдах на второй день.