Двуликий бог. Книга 2 (СИ)

Я не смогла открыть лукавому повелителю причину своих печалей, потому что на веранде вновь появилась прислуга: ловкий молодой человек принёс невысокий деревянный стол и опустил его между подушек, сопровождавшие его служанки ставили блюда и кубки. Сладостный аромат распространялся вокруг, а затем исчезал, слившись с вольным утренним ветром. И всё же этого хватило, чтобы вспомнить о приземлённых желаниях своего тела. В животе заурчало подобно приглушённому мурлыканью кошек Фрейи. Смутившись, я отвела взгляд, надеясь, что никто, кроме меня, не расслышал этих предательских звуков. Однако по тихому смеху Локи я понимала, что это, увы, не так. Я готова была провалиться сквозь землю от стыда, но тактичный супруг только поцеловал меня в лоб и утянул к столу. Я была зверски голодна, никогда раньше я не испытывала такого ненасытного чувства. Бог обмана с умилением и усмешкой наблюдал, с какой необузданной дикостью я расправляюсь со своей частью трапезы. Казалось, его это забавляло.

— Не смейся, — глядя в его озорные, задорно сияющие глаза, попросила я, ощущая, как щёки алеют под его пристальным взглядом. — Нас теперь двое — могу себе позволить. А будешь глумиться, припомню тебе прошлую ночь, — я не сумела сдержать смешка, вспоминая произошедшее, но мысли о золотых волосах Сив, пришедшие ему на смену, заставили меня помрачнеть, нахмуриться. Локи вопросительно изогнул бровь, но после, уловив смену моего настроения, промолчал, только наклонил голову, с любопытством меня изучая. Бог лукавства с завидной чуткостью ощущал перемены в собеседнике, угадывал их по дрогнувшему голосу, незаметному движению брови или уголка губ. Его острый глаз и не менее острый ум позволяли читать собеседника яснее, чем руны, которыми он так искусно владел, чтобы потом обратить его мысли, чувства и слабости в свою пользу.

— Что же произошло накануне ночью? — поинтересовался наблюдательный ас, подперев щёку кулаком и не сводя с меня родного хитрого взора. — Говоришь, я не ранил твоих чувств, а сама сидишь темнее ночи, только стараешься казаться весёлой. Уж не думаешь ли ты, что я этого не вижу? — я обратила взгляд на хитроумного бога и помолчала, закусив губу и обдумывая то множество неосторожных слов, что засели на языке. Я так сильно любила Локи, лучшую его сторону, что могла ему всё простить. Но он совершил страшный проступок, который я не должна была оставить без внимания. Я никак не сумела бы его одобрить.

— Нет, ты не ранил моих чувств, лукавый Локи, — подбирая слова, начала я, всё же робея перед его уверенным спокойным обликом, — но ты обидел и оскорбил другую асинью, не причинившую тебе зла. Или ты не помнишь уже про свой новый золотой пояс?.. — лицо супруга переменилось. Нет, он не разозлился на мои слова и не удивился им, однако и спокойствие, и весёлость вмиг покинули его, и каждая чёрточка родного любимого лица говорила о глубокой задумчивости и сосредоточенности.

— Где он сейчас? — после долгого молчания, наконец, глухо спросил каверзный ас. Горящие глаза его скользили по столу, по моему платью, по веранде, и становилось явным, что мыслями повелитель где-то далеко. От столь несвойственного для Локи поведения мне становилось не по себе. Я ожидала, что он рассердится или, напротив, начнёт отшучиваться, но в ту минуту муж был очень чужд и одному, и другому.

— Я забрала его, пока ты спал беспробудным сном, — голос мой становился всё тише и тише, точно кто-то мог расслышать нас, точно озорной и равнодушный порыв молодого тёплого ветра мог тотчас подхватить его и унести прочь, поведать страшную тайну всему Асгарду без исключения. Впрочем, едва ли кто-то из асов усомнится, чьих это рук дело, когда правда откроется. И, что хуже всего, они будут правы.

— Кто ещё знает об этом? — строго уточнил бог обмана, придвигаясь ближе ко мне. Подняв голову, я всмотрелась в его ожесточённое лицо, сжатые губы и, покачав головой, ответила, что никто не видел и не ведает. — Хорошо, — кивнул он. — Ты молодец, Сигюн, — не глядя на меня, заключил злокозненный супруг. Присмотревшись, я заметила, как едва уловимо дрогнувшие от самодовольства уголки губ выдали своего властелина. Этой мимолётной перемены в его лице мне хватило, чтобы всё понять.

— Зачем, Локи, зачем ты принёс такую скорбь в Асгард? — запуская похолодевшие кончики пальцев в волосы, я сжала ладонями виски. Голос против воли становился всё слабее и тише, грозя сорваться и исчезнуть совсем. Я слишком ясно осознавала, чем всё это обернётся не только для меня, бога коварства и золотых палат, но и для крепости асов. Какой раздор отныне поселится среди верховных богов. Тор будет в ярости, он никогда не простит Локи подобного вопиющего оскорбления. Да и как тут искупить свою вину?.. — Повелитель, ведь ты хитроумнее и дальновиднее всех среди нас, неужели ты не видишь, какую боль это причинит тем, кто тебе дорог? Зачем — я умоляю тебя! — скажи, зачем всё это?..