Читаем Двуликий Берия полностью

А мог ли Берия уцелеть тогда, в 1953-м? Чисто теоретически, наверное, мог. Самое любопытное, что Лаврентий Павлович имел все шансы сохранить не только жизнь, но и определенную долю власти. Для этого после смерти Сталина ему надо было не только не брать на себя руководство МВД, но вообще отказаться от вхождения в пресловутую «четверку». Следовало также уступить кому-нибудь Спецкомитет, а самому попроситься на менее значительный пост, хоть председателя Госплана, хоть министра нефтяной промышленности или среднего машиностроения, возникшего вместо Спецкомитета, мотивируя это, скажем, здоровьем, подорванным за войну и годы работы над атомным проектом. В этом случае Маленков и Хрущев, Молотов и Булганин, Микоян и Каганович, возможно, поверили бы, что Берия не опасен, оставили бы его в живых, через несколько лет тихо вывели бы из Президиума ЦК, а году в 1960-м, или, в крайнем случае, в 1970-м, торжественно проводили бы на персональную пенсию, как Микояна, на котором крови было нисколько не меньше, чем на Берии. Ведь НКВД Лаврентий Павлович возглавлял в период «оттепели», к фабрикации политических процессов отношения не имел. Людей же он загубил вряд ли больше, чем те же Микоян или Хрущев. Ведь на совести Никиты Сергеевича только в Москве было 55 тысяч смертных приговоров и примерно столько же — на Украине. Так что сама по себе прежняя должность в НКВД не предопределяла гибель Лаврентия Павловича. Его погубил зуд реформаторства.

Может быть, тогда Лаврентий Павлович и мемуары бы написал. Козлом же отпущения за преступления Сталина и органов сделали бы тогда одного Абакумова да расстрелянных еще в 30-е Ягоду с Ежовым. Но этот вариант — чисто умозрительный, не имевший никаких шансов воплотиться в действительность. Не такой человек был Лаврентий Павлович, чтобы добровольно отказаться хотя бы от части той власти, которой обладал. Тем более что тогда, в марте 1953-го, он вряд ли сознавал, что от Хрущева, а тем более от дорогого друга Георгия Максимилианыча ему может исходить смертельная угроза и чем могут закончиться события всего через каких-нибудь три с небольшим месяца. Так что на самом деле после смерти Сталина Берия был обречен. Соперники не простили ему успешность хорошего администратора, способного воплотить в жизнь в самые короткие сроки проекты, казавшиеся невыполнимыми. Вспомним, что пока атомный проект курировал Молотов, прогресса там почти не было, и лишь с приходом Берии дело создания нового сверхоружия по-настоящему сдвинулось с мертвой точки.

Точки зрения о том, что после смерти Сталина Берия получил очень выгодные позиции для борьбы за единоличную власть, придерживался и писатель Константин Симонов, в 1953 году — кандидат в члены ЦК КПСС. Вот каким ему запомнился Берия на трибуне Мавзолея в день похорон Сталина: «У микрофона Маленков в ушанке, а справа от него между Хрущевым в папахе пирожком и Чжоу Эньлаем в мохнатой китайской меховой шапке Берия, грузно распирающий широкими плечами стоящих с ним рядом, в пальто, закутанный в какой-то шарф, закрывающий подбородок, в шляпе, надвинутой по самое пенсне, шляпа широкополая, вид мрачно-целеустремленный, не похож ни на кого другого из стоящих на Мавзолее. Больше всего похож на главаря какой-нибудь тайной мафии из не существовавших тогда, появившихся намного позже кинокартин (милейший Константин Михайлович, рисуя Лаврентия Павловича в образе этакого «крестного отца», намеренно не учитывает простейшее объяснение: южанину Берии было очень холодно несколько часов стоять на мартовском морозе, вот он и кутался в шарф и надвигал шляпу по самый нос. — Б. С.)… Как показало дальнейшее, он надеялся прийти к власти самым кратчайшим путем. Эти надежды были связаны и с его долголетним особым положением при жизни Сталина, и с заранее приготовленными им для этого, лично преданными ему кадрами людей, от него зависящих, так или иначе всецело находившимися в его руках, и с его собственной натурой решительного и дерзкого авантюриста, сумевшего на какое-то время повернуть в свою пользу возникшую ситуацию коллективного руководства. При общей решимости коллективно заменить Сталина, выработать решения компромиссные, для всех приемлемые, по возможности избегая всяких внутренних столкновений, — такой человек, как Берия, наверное, ухватился за выгодное ему в этой ситуации звено. Чем инициативнее он вел себя, чем больше выдвигал предложений, чем больше спекулировал на общем нежелании возникновения внутренних конфликтов, тем успешнее он добивался того, что укрепляло его позиции и расширяло его возможности захвата власти, к которому он готовился…

Берия ухватывается за Маленкова (на последнем партсъезде делавшего доклад от имени ЦК и потому рассматривавшегося как законный преемник Сталина. — Б. С.), очевидно, вместе с ним набрасывает первоначальный проект будущих перемен и на пленуме публично выдвигает его на пост Председателя Совета Министров…

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии