Двуликие. Ведьмино пламя

На руке дрогнули пальцы. Зашевелились, точно лапки не до конца придавленного паука. Нащупали нечто, похожее на траву. Зацепили, дёрнули… Поднесли к лицу. Отчётливо пахнуло зеленью. «И правда. Трава», – лениво удивилась Дайана.

Рука опустилась на то же место. Замерла. Стало быть, вот она какая – мёртвая вечность? Лежать, просто лежать под охристым небом, наблюдая, как в нём скользят сливочно-белые облака…

Спокойствие. Мир и спокойствие. Никакой боли, никаких мыслей. Никакого колдовства.

Дайана со вздохом закрыла глаза.

– Р-рав!

Что-то горячее, мокрое мазнуло по лицу ото лба до подбородка, заставив её резко распахнуть веки.

Небо исчезло. Теперь всё пространство занимала огромная, нависшая над ней волосатая морда, которая часто дышала, вывалив из пасти розовый, точно бекон, язык. У Дайаны отвисла челюсть.

– Р-рав, рав! – повторила морда ей в лицо и опасно приблизилась вновь, капнула слюной на щёки.

Сверкнули немаленькие клыки. Дайана заорала.

– Клифф! Клифф, ко мне, паршивец! Я тебя…

Морда заскулила и отодвинулась, не успев как следует лизнуть.

– Беда с этими собаками, мисс, – услышала Дайана и ошалело дёрнулась в сторону говорящего. – Он вас не слишком помял? Давайте-ка помогу…

Но Дайана отпрянула от протянувшейся к ней руки, вскочила с земли – да так резко, что закружилась голова, – и пошатнулась, чуть не полетев обратно.

– Мисс?.. Вы в порядке, мисс? – озабоченно произнёс мертвец, шагая к ней. Дайана отскочила, глядя на него во все глаза.

Мертвец был тёмен, словно горсть корицы. На плечи его, укрытые попоной ярко-малинового цвета, падали скрученные в жгуты пряди чёрных волос. Ноги, все в завитках шерсти, были бесстыдно оголены до узловатых колен, выше которых пузырились странные, сине-белые, обрезанные чулки.

Дайана попятилась. Мертвец вскинул бровь. Потом хмыкнул, пожал плечами.

– Ладно. Пошли, меховой ловелас, – обратился он к огромному псу, дёргая его за вновь пристёгнутый поводок.

Моргая, Дайана проводила их взглядом. Затем тряхнула головой, крутанулась вокруг своей оси, чтобы оглядеться по сторонам… И, охнув, осела обратно на землю.

Загробный мир… А загробный ли?

Мимо её руки, мотая кривым, как вопросительный знак, хвостом, проскочила рыжая белка. Дайана посмотрела ей вслед – и увидела неподалёку свой путевой мешок. А рядом – нечто блестящее.

«…ваш отец странствует по мирам…»

Дайана кинулась в траву, схватила, стиснула в задрожавших вдруг пальцах серебристый предмет. Стрелка указывала на одно из делений в части, где был крест с маленькой звездой внутри. Кругляш чёрного стекла посередине был по-прежнему непроницаем.

– Неужели… неужели получилось?..

Вокруг Дайаны простирался лес. Не та густая чащоба, что со всех сторон давила на Хокклоу, а огромное, похожее на сад, пространство, которое то тут, то там прорезали мощёные дорожки, лужайки, ручейки… Справа тянулось озеро, что напоминало змею; слева, поблизости, виднелась аккуратная скамья с резной спинкой.

И люди. Кругом, везде были люди.

Десятки человек валялись на лужайках, подстелив под себя пёстрые тряпки и скинутые плащи. Сидели на скамьях, уставясь в грязно-серые, мятые пергаменты… Дайана смотрела на них, чуть приоткрыв рот. До неё доносились обрывки речи – и она её понимала. Удивительные, странные и по облику, и по поведению, все они говорили по-альбионски.

Дайана закинула мешок на плечо. Бессознательно шагнула вперёд, заметив краем глаза, как на воде сверкнуло золотое блюдце света – это солнце, что неуклонно скользило к горизонту, бросило в озеро быстрый луч… Ноги неуверенно ступили на ближайшую дорожку.

– Поберегись!

Резкий, истошный звон. Спину Дайаны обдуло внезапным ветром. Вскрикнув, она отпрыгнула в сторону, и мимо по дорожке стрелой промчался быстрый силуэт: шлем в разноцветных кляксах; огромные, как у стрекозы, глаза; непрестанно работающие ноги, что вертят два обода, наполненных спицами… За ним пронёсся ещё один. Потом – ещё, заставив Дайану торопливо попятиться.

– Эй, аккуратнее! – недовольно воскликнули рядом, и Дайана метнулась прочь как ошпаренная, оставив на чей-то клетчатой подстилке грязный отпечаток подошвы.

Ноги дрогнули – и пустились бежать. Подальше от этих лиц, от этих взглядов, что с каждой секундой становились всё пристальней, пугали всё больше и будто ощупывали со всех сторон…

Дайана промчалась мимо тёмной, как нефть, статуи обнажённого воина с копьём и щитом; шарахнулась от группки людей, которые чинно шествовали ей навстречу; завертелась волчком, вцепившись в серебристый, холодящий пальцы предмет.

«Что делать? Куда бежать?»

Вот огромная белокаменная арка, на вершине которой в оранжевом, затухающем свете чернеет колесница, запряжённая тройкой лошадей… И крылатая фигура, что управляет ими…

С трудом проглоченный крик, бег по новой. Громкие, возмущённые возгласы, которые раздаются совсем рядом:

– Эй, мисс!

– Мисс!

– А поосторожней нельзя?

– Видали, как носится?!

Сбоку мелькнул десяток человек, обступивших потного, краснолицего старика с торжественно воздетой рукой. Какие-то стяги и намалёванные на них лозунги.