Двуликие

– Нет. – Слишком часто советнику приходилось произносить это слово, и каждый раз он с унылой готовностью противостоял настойчивости собеседника. – Быть призраком не так легко, как тебе кажется. Это не просто в серой одежде гулять по подвалам инквизиции, вытягивать тайны из людей и искать преступников. Это вечная опасность, холод ночных розысков и голод долгих ожиданий в засаде. Это постоянные угрозы и лишения. Призракам приходится отказаться от многого, от личной жизни, например…

Никос отпрянул от стола и крепко сжал руки на груди. Он исподлобья смотрел на Фергюса, скрывая свои мысли в глубокой тьме.

– …А ты молод, у тебя сейчас другое должно быть на уме, – с улыбкой закончил советник.

Губы принца дрогнули в попытке улыбнуться в ответ.

– Но вы же хотели, чтобы я нашел себе какое-нибудь полезное дело. И вот я нашел.

Ник склонил голову набок и долго, не отводя взгляд, смотрел на старика.

– Я советую тебе все же хорошо подумать, – улыбнулся Фергюс.

– Я подумаю, – кивнул Ник.

Глава 22 Выбор

– Так ты считаешь, что любишь Димира?

Адрен окинул принцессу пытливым взглядом, но она не спешила отвечать на вопрос. Сказать, что любит, – так это ложь; сказать, что не любит, – Адрен возомнит о себе невесть что. Лишь по просьбе отца Карленна дала арнестскому королю возможность проявить себя, так пусть он приложит все силы, чтобы расположить ее к себе.

Они сидели в саду под сенью раскидистого дерева на одном из поворотов укромной тропы. В воздухе висела влага после недавнего дождя, но солнце уже высушивало его следы, осторожно выглядывая из-за облаков. Тихо шелестела трава, шептались листья, задеваемые легким ветерком, случайным гостем мейфорского сада. Адрен изловчился поймать принцессу здесь, в тихой романтичной обстановке, и Карленна впервые подумала, что, возможно, недооценила его. Он старался вести себя ласково и обходительно – сразу видно, Джеральд надоумил, – хотя его холодная скрытная натура проглядывала сквозь завесу учтивости. Он заготовил пару комплиментов и красиво преподнес их принцессе. Осторожно подбирался к ее сердцу, вытесняя из него своего соперника. И теперь не мог не завести разговор о Димире.

– Чувства обманчивы и недолговечны, – говорил Адрен. – В один момент может казаться, что любишь, в другой понимаешь, что любовь тает, равнодушие проникает в сердце. Поэтому следовать надо за разумом.

– А если разум подсказывает следовать любви?

– Твой отец следует зову страсти без стыда и предается любовным утехам. Разве ты одобряешь это?

Карленна закусила губу. Адрен то ли случайно, то ли по чьей-то подсказке коснулся ее больного места и удовлетворенно улыбнулся. Карленна не могла сделать выбор, и он понял, что сумеет надавить на нее, если облачит свои доводы в убедительные речи. Он взывал к разуму принцессы, втаптывая в пыль ее влюбленность в соперника.

– Да и что такое, по сути своей, любовь? Это смесь самых разных чувств: желания, понимания, доверия, привязанности… – рассуждал король. – Что из этого есть у вас с Димиром? О привязанности говорить пока рано, вы слишком мало знакомы. Доверие, понимание? То же самое, ты ведь его почти не знаешь. Точнее сказать, знаешь ту его сторону, которую он тебе показывает, чтобы завлечь. Что я еще назвал, желание? Желаешь его?

Вопрос оказался и ожидаемым и неожиданным одновременно. Принцесса отвела взгляд и снова промолчала. Впрочем, додумать ответ Адрен мог и сам. Он нахмурился, но не сдался:

– Но ты сама понимаешь, что одного желания мало. Не только с твоей стороны, но и с его. Больше Димир тебе ничего дать не может, в отличие от меня. Его намерения нечисты: ему нужна не ты, а рычаг давления на твоего отца. Ты, конечно, ему нравишься, разве можешь ты не нравиться? – польстил Адрен. – Но ты все равно для него на втором месте, и он обманывает тебя, убеждая, что ты – самое ценное. Может ли доверие или уважение существовать в отношениях, построенных на обмане?

– Не может, – согласилась Карленна.

– Вот именно. Я же не боюсь быть честным. Скажу откровенно: мне, как и Димиру, нужна поддержка твоего отца, но в этом единственное наше сходство. Он хочет подняться с низов, я же хочу достичь высот.

– Отец сказал, ты хочешь завоевать Эфлею.

– Именно так, – не стал обманывать Адрен. – Эфлея – это плодородные земли, это выход к южным границам, это бесконечное богатство, которым Димир не умеет пользоваться. Я же совместно с твоим отцом хочу построить империю, подобную Великой Амиррии, хочу, чтобы континент, как и прежде, был един. Я готов отступиться от своей короны, но власть моя возрастет, когда я стану наместником и Арнеста, и Эфлеи.

– И все-таки приятнее быть женой короля, а не наместника, – отметила Карленна.

Адрен хмыкнул и пожал плечами:

– Согласен. Но это удовольствие продлится недолго. Эфлею ожидает судьба Онтфорка. Если ты выберешь Димира, а Эфлея потом падет, то ты останешься ни с чем. Точнее, все равно будешь моей, – самоуверенно произнес Адрен. – Так зачем идти обходным путем, когда напрямик проще и безболезненнее?