Двуликая луна

— Да, — улыбнулась Марина Карловна, — ты очень похожа на него. Когда я его увидела, то мне стало не по себе, такой он был красивый и статный, как герой из фильма, подумала тогда я. Он был очень обходителен, столько знал, что мы могли часами разговаривать. Он приехал работать в Серёдкино, где мы жили раньше, с письмом от сына моей тети, сестры папы. Он тогда был врачом, хирургом. Твой отец был на много старше меня, если мне тогда было двадцать один, то ему, по всей, видимости, уже далеко за тридцать. Я как могла, хотела ему во всем помочь, тогда я не понимала, что влюбилась, ведь раньше я ничего подобного не испытывала, а он нарочно держался на расстоянии, будто чувствовал это. Когда он нашел себе жилье на самом конце деревеньки, я помогла ему обжиться на новом месте. Как сейчас помню, в доме Никольских, они уехали в Ангарск на постоянное место жительство, было все в ужасном запустении. С потолка свисала густая паутина, покрытая пылью, и везде она лежала таким слоем, словно в этом домике не жили лет пять минимум. Серо — желтые занавески на окнах, липкая от накопившейся пыли посуда. Я не хотела, чтобы он разбирал все сам, мне очень нравилось приводить его новое жилье в порядок. Дмитрий не ожидал, что такой запущенный дом, уже к вечеру будет сверкать от чистоты, и мне приятно было бы видеть в его глазах радость. Однако я не узнала этого, потому что одно обстоятельство помешало мне. Раскладывая его вещи, я нашла дневник, это были какие-то записи на иностранном языке. Дневник был в красивой коричневой обложке из крокодиловой кожи, как я узнала позже. Все эти записи были странными, особенно на последних страницах, где запись велась на русском языке и где я прочитала о какой-то операции, это было что-то не вероятное, похожее на фантастику. Но почерк был очень не понятным, и я не все могла разобрать, а потом, я все время озиралась по сторонам, боясь, что он войдет. Ты знаешь, я никогда не читала чужих писем и мне казалось, что я совершаю нечто плохое, запретное, но мне так хотелось узнать побольше о нем, а спрашивать обо всем я не могла, стеснялась.