Двуглавый орел

Маленькая вспышка далеко внизу, посреди лоскутного серо-зеленого одеяла Полуострова. Маленькая огненная вспышка — и ничего больше.

Тэда. Южная ВВБ, 07.40

Ко времени, когда транспорт с летчиками свернул с главной дороги на подъездной путь к авиабазе, он уже двигался в колонне из четырех машин. Все они по очереди были проверены у западных ворот изможденными стражниками ПСО и затем с грохотом съехали по пологому спуску на поле аэродрома.

Командир Бри Джагди приподнялась на жестком, неудобном сиденье транспорта, который уже успел утомить их всех своей беспрерывной тряской, и огляделась по сторонам. Южная военно-воздушная база Тэды располагалась на каменистой равнине и занимала более двадцати квадратных километров к юго-западу от города. Здесь уже можно было почувствовать запах моря, идущий от побережья, всего в нескольких километрах к северу, и теперь, когда солнце еще только начинало медленно поджаривать поле аэродрома, легкая дымка морского воздуха слоями нависала над его поверхностью.

Сложная система фортификационных сооружений окружала аэродром: рвы и траншеи, частоколы и насыпи, укрепленные гнезда для батареи «Гидр» и специальные дзоты для цилиндрических реактивных установок. По самому периметру шла залатанная во многих местах новым асфальтом дорога, и в этот час множество военных грузовиков и транспортеров создавали там оживленное движение в обе стороны. К внутренней стороне дороги прилегало уже более узкое кольцо батарей противовоздушной обороны. На южной оконечности аэродрома располагались внушительные крытые ангары и камнебетонные укрытия, а на северной — бункер Командования Полетами и неподвижные вышки и пирамиды воксовой, ауспексной и модарной систем связи.

Запутанный рисунок пересекающих друг друга под разными углами взлетных полос заполнял всю внутреннюю часть Южной авиабазы, и наиболее значительные из них, очевидно, предназначались для тяжелых поршнемоторных бомбардировщиков, все еще стоящих на вооружении местных ВВС. Их Джагди заметила несколько. «Магогов» — больших, устаревших и безобразных — нетрудно было узнать даже издали, стоящих на замках на месте долговременной стоянки. На Фан-тине их использовали только во время последнего ре шительного наступления, когда в воздух подняли все, что могло хоть как-то летать и сражаться. Здесь же они представляли собой главную ударную силу парка бомбардировщиков. Неудивительно, что Энозис был так жестоко наказан.

Однако большинство местных самолетов сейчас было перебазировано, чтобы освободить аэродром для прибывающего подкрепления союзников.

Джагди со всем своим летным звеном прибыла поздно ночью, когда уже совсем стемнело, и только теперь пилоты получили возможность как следует разглядеть авиабазу. Что ж, она еще вполне может послужить. Ей придется…

Бригады рабочих Муниторума уже принялись за дело, преобразуя аэродром для новых машин. Они дополнительно возводили твердостенные стартовые шахты, а одну из взлетных полос начали демонтировать, чтобы построить на ее месте еще несколько бункеров для авиапарковки. Между тем вся прибывшая авиационная техника союзников — уже свыше семидесяти единиц — в условиях строжайшей секретности была доставлена на восточную часть аэродрома, и теперь там в каждом укрытии, под маскировочной сеткой, угадывались очертания самолета. Работа кипела на всей внутренней территории сектора. Кругом, куда ни посмотришь, пыхтящие генераторы, лязгающие металлом ковши экскаваторов, голые по пояс люди с отбойными молотками в руках, и всюду — стремительно растущие горы грунта.

Джагди бросила взгляд на хронограф, закрепленный на обшлаге ее летного костюма, который сидел на ней как влитой. Они прибыли точно в срок. Транспорт уже свернул с дорожного периметра и теперь то и дело подбрасывал их на малейшей неровности, приближаясь к одному из нескольких громадных ангаров аэродрома.

— Звено «Умбра», встать и приготовиться! — звонко отдала она приказ.

Все одиннадцать летчиков под ее началом взяли в руки свои вещевые мешки, и транспорт, как следует тряхнув их в последний раз, остановился.

Джагди спрыгнула и глубоко выдохнула.

— Ну, кажется, приехали, — пробормотала она в сторону Милана Бланшера — номера два летного звена.

Бланшеру уже перевалило за сорок. Это был поседевший в боях ветеран с лучшим в группе послужным списком из двадцати двух сбитых самолетов противника. Он не отличался многословием, но Джагди не задумываясь доверила бы ему в бою свою жизнь. Внешне его отличали необычайная бледность кожи, пронзительные глаза, что не так уж часто бывает у жителей Фантина, и, конечно, густые серые усы, которые он отпустил, отчасти чтобы придать своему лицу черты добродушного дядюшки, но в основном, чтобы скрыть тот ужасный коллоидный белый шрам, который он получил после того, как осколком снаряда ему рассекло лицо от правой ноздри, через губы, до самого подбородка.

— Да, и в самом деле приехали, — пробурчал он себе под нос и закинул вещевой мешок на плечо.