Дворцовые тайны. Соперница королевы

«Помоги нам, Боже, — помолилась я про себя, — спаси и сохрани нас ныне».

— Надеюсь, вы в добром здравии, Ваше Величество? — произнесла я вслух.

— Да, Джейн, со мной все хорошо.

В спальне королевы и смежных с ней покоях не было никого, кроме верного Гриффита Ричардса, ее церемониймейстера, стоявшего у двери с короткой шпагой за поясом. Он охранял королеву — как будто бы он сам или его оружие могло оградить ее от ужасного недуга. За ним, в маленькой приемной толпилось с полдюжины дрожащих слуг и служанок. Я заметила, что все они смотрели на другого с подозрением. Каждый страшился появления у соседа малейших признаков потницы: дрожи, легкого подергивания лица, неприятного запаха, испарины.

Я подошла к церемониймейстеру.

— Мы должны соблюдать осторожность, мистер Гриффит, — тихо сказала я ему, — нельзя впускать никого незнакомого, никого, кто выглядит больным.

Я проверила запоры и засовы на всех дверях и окнах, как наказал мне Уилл. Несколько слуг были посланы вниз в дворцовые кладовые за кадушками с солониной и овсяными хлопьями, ведрами сахара и меда, бочками пива и эля.

Я вспомнила, как Уилл говорил о том, что любого заболевшего нужно будет сбросить в ров. Дикая мысль! Но чем больше я размышляла о грозившей нам беде, тем серьезнее воспринимала его слова. Большинство окон королевских покоев были слишком малы, чтобы через них можно было протолкнуть человеческое тело. Я подошла к самому большому окну и схватилась за старую железную решетку, которой оно было забрано. Потянув прутья на себя, я почувствовала, что они не так уж плотно сидят в каменной кладке. Если за них возьмется такой сильный мужчина, как Гриффит Ричардс, они обязательно подадутся и в образовавшийся проем вполне можно будет протолкнуть даже того, кто будет сопротивляться. Падать до рва ему будет высоко.

В покоях королевы стояла мертвая тишина. Во дворе тоже все стихло, и лишь иногда раздавался приглушенный вскрик или стук копыт. Потом мы услышали какие-то странные звуки, доносившиеся как будто издалека. Как оказалось — из деревни за стенами дворца. То был плач по умершим.

«Здоров и бодр в обед, а к ужину в живых уж нет».

Долгие летние сумерки постепенно сгущались. Слуги принесли скудный ужин и накрыли стол. Королева почти ничего не съела, да и никто из нас не был голоден. Каждый с ужасом ожидал, что его сосед по столу вдруг начнет дрожать, а потом покроется испариной и потребует холодной воды. Мы смотрели друг на друга с растущим подозрением. Наконец совсем стемнело, и я принялась помогать королеве отойти ко сну.

Она не была расположена к разговорам, как будто бы бурные события этого дня лишили ее дара речи. Потом я услышала ее шепот: «Генрих, Генрих… Мария…» Она повторяла имена мужа и дочери снова и снова, а глаза ее смотрели вдаль, словно она тщилась разглядеть некий образ, видимый ей одной. Наконец она легла в постель, а Гриффит Ричардс заступил на стражу снаружи у дверей ее спальни.

Уже после полуночи кто-то забарабанил в тяжелые дубовые двери, которые отделяли покои короля и королевы от того крыла, где обычно королевские чиновники принимали посетителей и где селили королевских гостей.

Я выглянула в щель между дверными створками и спросила:

— Кто это? В чем дело?

У входа стоял человек. Он явно проделал долгий путь, ибо запыхался и кашлял. Его богатое платье было покрыто пылью. Он снял шляпу и представился:

— Доктор Лоренс Барчвелл. Я служу кардиналу.

— Его Преосвященство здоров?

— Да, слава Богу, он в добром здравии, но многие из его слуг мертвы. И болезнь унесла одного из его сыновей. — Я знала, что у кардинала Булей была любовница и дети, которых он, особо не таясь, держал в резиденции к северу от столицы. — Он послал меня с вестями о леди Лавинии Терлинг, — продолжал доктор.

Бедная, бедная Лавиния! Такая испуганная, с горящими щеками, исходящая потом, простирающая ко мне руки, молящая о помощи. Я содрогнулась от этого воспоминания.

— Ее нашли мертвой в лесу у Клопсфилда.

«Здоров и бодр в обед, а к ужину в живых уж нет», — снова пронеслось у меня в голове.

— Она была одна?

Доктор кивнул.

— Упокой, Господи, ее душу! — я перекрестилась. — Вы тоже больны?

— Нет, — ответил врач, устало улыбнувшись. — Сейчас я точно здоров. Если я занедужу, то первым пойму это. Кроме того, больным я бы сюда не пришел.

Я постаралась как можно лучше рассмотреть лицо говорившего через узкую щель между створками. Никакой испарины на лбу! Наверное, доктор не лжет — он здоров. Я решила рискнуть: предложила ему еды и пригласила зайти. Он воспользовался моим приглашением.

— Не хотите ли остаться здесь на ночь и немного отдохнуть? — спросила я, но он покачал головой в ответ.

— Благодарю вас, но мне нужно идти. Я не вправе отдыхать, пока не помогу тем страждущим, кому я в силах хоть немного облегчить участь.

Взяв то малое, что мы могли ему предложить, доктор вышел во двор, вскочил в седло и направился в сторону слабо мерцавших вдалеке огней деревни.