Дворцовые перевороты

Считается, что Павла мать не любила, ведь это был ребенок от нелюбимого мужа – Петра III. Однако записи в дневниках Екатерины II, сделанные после рождения сына, говорят о том, что она не была равнодушна к сыну, она хотела быть с ним, заниматься его воспитанием, но ее лишали этой возможности. Умная, европейски образованная мать не могла сразу подавить в себе естественной заботы о первенце и издали, со скорбью, следила за воспитанием, которое давала ему добродушная, но придерживавшаяся старозаветных русских традиций императрица. Павла Петровича, как помещичьего сынка, постепенно сдали на руки невежественной женской дворне, со страхом заботившейся только о том, чтобы беречь и холить барское дитя, оставшееся без всякой родительской ласки и внимания: еще до крестин Павел едва не умер от молочницы. «Я должна была, – пишет Екатерина, – лишь украдкой наведываться о его здоровье, ибо просто послать спросить о нем значило бы усумниться в попечениях императрицы и могло быть очень дурно принято. Она поместила его у себя в комнате и прибегала к нему на каждый его крик; его буквально душили излишними заботами. Он лежал в чрезвычайно жаркой комнате, во фланелевых пеленах, в кроватке, обитой мехом черных лисиц; его покрывали одеялом из атласного тика на вате, а сверх того еще одеялом из розового бархата, подбитого мехом черных лисиц. После я сама много раз видала его таким образом укутанного; пот тек у него с лица и по всему телу, вследствие чего, когда он вырос, то простуживался и заболевал от малейшего ветра. Кроме того, к нему приставили множество бестолковых старух и мамушек, которые своим излишним и неуместным усердием причинили ему несравненно больше физического и нравственного зла, чем добра».

Этот рассказ матери Павла об обстоятельствах, сопровождавших его рождение, показывает, в какой обстановке появился на свет младенец – великий князь: семейная драма, имевшая место в императорской фамилии, уже заложила основу будущего конфликта Павла и Екатерины.

Итак, жертва политических расчетов, баловень царственной бабушки, Павел при самом рождении встречен был полным равнодушием отца и слезами матери, до глубины души прочувствовавшей свое унижение и бессилие: мало того что у нее отняли первенца и навсегда оторвали от семейных радостей, но ради этого же ее первенца саму ее же бросили на произвол судьбы, их заранее делали соперниками: возвеличивая сына, унижали мать. В первые полгода мать видела сына три раза, да и в дальнейшем недолгие свидания случались не чаще пары раз в месяц. Ей откровенно давали понять, что ее – принцессу – выписали из Германии, по сути дела, в качестве «родильной машины». Но «машина» оказалась с секретом. С первых дней своего приезда мелкопоместная и бедная Ангальт-Цербстская принцесса поставила перед собой задачу добиться верховной власти в России. И честолюбивая немка поняла, что с рождением сына ее и без того слабые надежды на российский престол рушатся. Все последующие взаимоотношения матери и сына так и складывались – как отношения политических противников в борьбе за власть. Материнский инстинкт стал планомерно вытесняться волей к власти. Екатерина недолго переживала разлуку с сыном и полностью отдалась политическим играм.

Что касается Елизаветы, то она сделала все возможное, чтобы расширить пропасть между матерью и сыном: особенные знаки внимания новорожденному, подчеркнутая холодность к великой княгине, которую и раньше-то не очень баловали вниманием. Намек ясен: произвела на свет то, что заказывали, – можешь уходить со сцены. Мать, которая неделями и месяцами не видела сына и которая понимала, что там, в покоях, куда ей нет доступа, из него делают не просто чужого ей человека, а противника, соперника, конкурента в борьбе за корону, в конце концов, так и стала воспринимать его.

Понимала ли Елизавета Петровна, что она делает? Во всяком случае, на закате царствования она изменила свое отношение к невестке, окончательно махнув рукой на племянника. Она увидела, что скромная Ангальт-Цербстская принцесса превратилась в важную политическую фигуру при русском дворе, оценила ее работоспособность и организаторский талант. Слишком поздно поняла Елизавета, какого серьезного врага она создала своему любимому внуку, но времени на исправление ошибок уже не оставалось.