Дворец свечей (ЛП)

Я не была уверена, почему извиняюсь от имени Майло. Этот человек был ужасен по отношению ко всем с тех пор, как проснулся вчера утром. Я бы списала его со счетов как придурка, но его невнятные проклятия и сердитые взгляды никогда не были направлены в мою сторону. По большей части он отказывался смотреть на меня, когда я была в комнате. Его глаза почти всегда были закрыты. Но когда наши взгляды встречались всего на несколько коротких секунд, он всегда был полон раскаяния. Чутье подсказывало мне, что Майло, который быстро срывался на своих родителях и лаял на доктора Вернона, не был настоящим Майло.

Настоящий Майло был где-то спрятан под сильной болью и разочарованием.

Пока сотрудник кафетерия шел по коридору, толкая перед собой пустую тележку, я подошла к шкафу за стопкой полотенец. Прежде чем войти в палату Майло, я сделала глубокий вдох, затем постучала в дверь — все еще приоткрытую — и толкнула ее внутрь.

— Майло, тебе нужно поесть, — сказала его мать, стоя в ногах его кровати.

— Я, блять, не голоден.

— Пожалуйста. — Ее плечи опустились, но, когда она поймала меня краем глаза, они выпрямились. — О, привет, Сара. Я так сожалею об этом. Я приведу все в порядок.

Она была в порыве движения, кружась по кругу, пытаясь решить, что убрать в первую очередь. Ложку. Пакет молока. Перевернутую тарелку. Полоску шоколадного пудинга на стене. Ее каштановые волосы были зачесаны назад, давая мне возможность хорошо разглядеть слезы, которые она пыталась скрыть.

Я кладу свои полотенца на стол.

— Миссис Филлипс, можно вас на пару слов в холле?

Ее глаза расширились. Может быть, она ожидала, что я скажу, что Майло выгоняют, но она кивнула и последовала за мной на улицу. Я прикрыла дверь, когда она обхватила себя руками за живот.

— Мне так жаль, Сара. Он не такой. Он такой милый и заботливый мужчина. Я не…

— Все в порядке. Правда.

— Я не хочу, чтобы ты думала, что он плохой человек.

Я ободряюще улыбнулся ей.

— Я и не думаю. Люди сами не свои, когда им так больно.

— Я никогда не видела его таким, — прошептала она дрожащим голосом. В ее глазах был страх. Страх за боль своего сына. Страх, что он может не выздороветь и не вернуться к сыну, которого она знала.

— Сначала всегда плохо, но потом станет лучше, — пообещала я. — Но все наладится.

Она кивнула, ее глаза были расфокусированы и полны слез.

— Я ненавижу это. Я чувствую себя беспомощной.

Не так давно я слышала то же самое от матери Луны, когда она упала в мои объятия и заплакала. Что помогло ей, так это цель, например, сделать прическу Луне. Может быть, небольшое задание помогло бы и маме Майло тоже.

— Если вы хотите чем-нибудь заняться, вы могли бы сходить в кафетерий и принести молочный коктейль.

— Молочный коктейль?

Я кивнула.

— Прямо сейчас Майло накачивают жидкостями и электролитами, пока мы пытаемся привести его в равновесие. Я не удивлена, что он не хочет есть. Лекарства и боль могут лишить вас аппетита. Но ему действительно нужно поесть.

Сейчас ему требовалось больше калорий, чем до травмы, чтобы дать своему организму энергию для выздоровления. Но это была распространенная проблема. Пациенты на этой стадии выздоровления редко были голодны. Поэтому мы дополняли блюда молочными коктейлями и протеиновыми смузи, пока к ним не возвращался аппетит.

— Ладно. Какой вкус?

— Выберете что-нибудь любимое. И не торопитесь. Я побуду с Майло, пока вы не вернетесь.

— Кирк скоро вернется. Он отошел сделать несколько звонков.

— Я буду здесь.

Теперь, когда ей дали занятие, на ее лице отразилось облегчение — и короткая передышка от стресса, вызванного палатой Майло.

— Спасибо вам, Сара.

— Пожалуйста, миссис Филлипс.

— Пожалуйста, зови меня Терезой. У меня такое чувство, что к тому времени, когда мы покончим со всем этим, мы станем семьей. — Тереза одарила меня последней улыбкой, затем повернулась и пошла по коридору. Через несколько шагов ее плечи опустились ниже ушей.

Она была хорошей матерью. Я познакомился с ней только вчера, но хороших людей было легко заметить. Им было так же больно, как и их детям, даже когда их сыновья были взрослыми мужчинами, чьи палаты нуждались в уборке.

Я толкнул дверь, на этот раз не постучав. Мой взгляд мгновенно метнулся к Майло.

Его голова покоилась на двух подушках. Его глаза были крепко зажмурены, а челюсть подергивалась, когда он крепко сжимал ее.

Мне следовало бы разозлиться из-за разбросанного по комнате обеда, но все, что я чувствовала — это грусть за Майло.

Не говоря ни слова, я подняла с пола металлическую крышку. Затем я собрала нож и бумажную салфетку и положила все это на стол Майло. Должно быть, он ногой отодвинул столик от кровати, потому что тот стоял под странным углом. Сила удара, вероятно, отправила поднос с обедом в полет.

— Не надо, — сказал Майло, его голос остановил меня прежде, чем я успела взять его вилку.

— Что «не надо»?

— Не поднимай. Я сделаю это. Это моя вина.

Я сдержала смех. Он ни за что не смог бы передвигаться и убрать тот беспорядок, который сам же и устроил. Поэтому я проигнорировала его и подошла к раковине, намочив уголок полотенца.