Дворец сновидений

Однажды, совершенно неожиданно, он встал из-за рабочего стола и медленно спустился вниз, в Архив. Там стоял все тот же тяжелый угольный чад, как и тогда. Сотрудники стояли перед ним, словно тени, готовые услужить. Он потребовал папку с главными снами за последние месяцы и, когда ее принесли, велев сотрудникам оставить его одного в покое, принялся медленно ее перелистывать. Пальцы его дрожали все сильнее по мере того, как он переворачивал листы. Биение сердца совсем замедлилось. В верхней части каждого листа, справа, стояли дата и прочие служебные пометки. Последняя пятница декабря. Первая январская. Вторая январская. Вот наконец и то, что он искал, фатальное главное сновидение, которое привело его дядю в могилу, а его на должность директора Табира. Он с трудом прочитал его, словно на глазах у него была повязка из белой кисеи, едва пропускавшая свет. Это было то самое сновидение столичного торговца овощами, что дважды прошло через его руки, и примерно с тем самым толкованием, как он и ожидал: Мост — Кёпрю — Кюприлиу. Музыкальный инструмент — албанский эпос. Рыжий бык, возбужденный им, должен был атаковать государство. О господи, воскликнул он про себя. Ему все это было уже известно, и тем не менее, когда он увидел записи, у него по всему телу пробежали мурашки. Он закрыл папку и так же медленно ушел.

Многие ужасные тайны узнал он с тех пор, как оказался во главе Табира, и все же тайну той ночи, тайну удара по Кюприлиу и их ответного удара, ему узнать так и не удалось.

В камерах изолятора продолжался допрос торговца овощами. Протоколы его допросов перевалили уже за восемьсот страниц, и конца им не предвиделось. Однажды он приказал принести их и часами в них разбирался. Впервые ему довелось знакомиться с подобными протоколами. Сотни страниц были заполнены всякими мелкими подробностями повседневной жизни торговца. Там было записано все без исключения: сорта овощей и трав, цветная капуста, перец, салаты, капуста, их доставка, разгрузка, степень свежести, потери, вызванные гниением, длительность хранения до момента увядания, стычки с селянами по всем этим вопросам, колебания цен, капризы покупателей, разговоры с ними, семейные проблемы, о которых стало известно в результате этих разговоров, экономические трудности, скрытые заболевания, достижения, кризисы, сватовство, обрывки подслушанных краем уха слухов, ночные фразы пьяниц, дворников, бродяг, слова неизвестных пешеходов, непонятно почему застрявшие в памяти, и снова доставка зелени, шпината, их вкус в начале и в конце сезона, обрызгивание водой для сохранения свежести, тупое упрямство крестьян, которые их привозят, ругань по поводу цен, потерь, капельки воды, роса на листьях салата, добавляющая им вес, прихоти супруг, разговоры, сплетни, и все снова с самого начала, и чему, казалось, конца не будет.

Когда Марк-Алем закрыл толстую папку с делом, ему показалось, что он покинул бесконечное зеленое поле, покрытое утренней росой, при виде которого никогда не подумаешь, что посреди него прячется гадюка. И все же, помимо усталости, у него появилось и некое ощущение прохлады и, как ни странно, своего рода сочувствие к этому торговцу, кажется и понятия не имевшему, какие последствия он спровоцировал своим сновидением. Но еще до того, как дело дойдет до его толкования, чему наверняка будут посвящены следующие сотни страниц протокола, возникал вопрос: а видел ли он на самом деле этот сон? Но в конечном итоге даже и это было не столь важно. Что должно было случиться — случилось, и вернуть теперь ничего было нельзя.