Дворец Посейдона

– Вот, значит, как… – Лицо Ливаноса омрачилось. – До чего же наивно с моей стороны было полагать, что вы занимаетесь всего лишь испытаниями батисферы!

Он склонил голову, словно прислушиваясь к собственным мыслям.

– Тогда я хотел бы получить конкретный ответ: что именно вы искали в Критском море?

– Но разве это не очевидно? – возразил Гумбольдт. – Нашей задачей было разобраться в причинах кораблекрушений в этом районе и положить им конец.

– Значит, вы выполняли чей-то заказ? – На лице Ливаноса проступило удивление, сменившееся весельем. – А не будет ли дерзостью с моей стороны просить вас назвать имя заказчика? Или это коммерческая тайна?

– Никакой тайны. Его имя – Ставрос Никомедес, греческий судовладелец.

– Никомедес? – Лицо Ливаноса мгновенно окаменело.

– Вам знакомо это имя?

– Я… – Ливанос медлил, и Оскару на миг почудилось, что непроницаемый панцирь, в который заковал себя этот человек, вот-вот рассыплется, и из-под него покажется его истинное лицо: болезненное, ранимое и бесконечно печальное.

– Я когда-то знавал одного Никомедеса, – негромко продолжал Ливанос. – Но звали его не Ставрос, а Архитас.

Гумбольдт кивнул.

– Его дед. Глава богатейшей семьи. Насколько я знаю, бразды правления компанией Никомедесов все еще в его руках, хотя старику уже за восемьдесят.

– Будь он проклят! – внезапно выкрикнул Ливанос. – Пусть его дряхлые кости сгниют на дне морском! – Он указал на свои ноги. – Это Архитас Никомедес всему виной. Однажды я поклялся, что отомщу за все его злодеяния, и отправил письмо, в котором поставил в известность об этом. Думаю, он до сих пор не может прийти в себя, перечитывает его каждый день и трясется от страха. – Он криво улыбнулся и добавил: – Прошу простить мою горячность. Это долгая история, и касается она одного меня. И тем не менее, любопытно, что бы сказал Архитас, увидев меня в эту минуту?

– Это известно только ему и, в какой-то мере, вам.

– Дипломатичный ответ. – Ливанос лукаво улыбнулся. – Знаете что, господин Гумбольдт? Я хочу предложить вам провести несколько дней вместе со мной. Что вы думаете о небольшой экскурсии завтра в первой половине дня? Разумеется, это приглашение касается и всех присутствующих. Прошу вас считать себя моими гостями. Я хотел бы показать вам, как устроен наш подводный мир, и убежден, что после этого вы измените свое мнение о нем.

– А если нет?

– Ваше неотъемлемое право. В любом случае одно останется неизменным: хотите вы того или нет, вам больше никогда не придется вернуться на поверхность моря. Лучше сразу оставьте всякую надежду.

Океания судорожно стиснула руку отца и прижалась к нему.

– Папа абсолютно прав, – сказала она. – Вы чудовище.

Ливанос с грустью взглянул на своих гостей.

– Я таков, каким меня сделали другие.

– А как насчет свободы воли? – упрямо тряхнул головой Гумбольдт. – Никогда не поздно свернуть с накатанного пути.

– Вы так думаете? – Ливанос закусил губу. – Лично я смотрю на это далеко не так оптимистично, как вы.

43

За час до полуночи в жилище пленников воцарился покой.

Как и каждый вечер, был подан роскошный ужин, но Оскару кусок не шел в горло. И не только потому, что вся еда имела привкус рыбы, даже напитки не являлись исключением. Оскар тосковал по свиным котлетам и картофельному салату, он охотно съел бы гороховый суп, заправленный копченым салом, а на закуску – берлинский пирог с маком. От одной мысли об этих деликатесах у него текли слюнки. Но вместо излюбленной и сытной еды снова подавались желтые, зеленые и голубые кубики под красным соусом.

Чтобы переключиться и не думать о сосисках с кислой капустой, он забрался в постель и погрузился в чтение «Моби Дика». Спустя некоторое время явились Шарлотта, Элиза и Океания, прилегли и моментально уснули. День для всех выдался очень напряженным.

Оскару не спалось. Мало-помалу он пришел к выводу, что «Моби Дик» Германа Мелвилла – не обычная приключенческая история, а величественный эпос о могуществе моря и границах человеческих сил. Книга настолько точно подходила к ситуации, в которой они все оказались, что на душе становилось все тяжелее и тяжелее.

Он как раз добрался до того места, где китобой Квикег и Измаил, от лица которого велся рассказ, нанимаются на судно «Пекод», когда в спальню вошли Гумбольдт и Рембо. Они в этот вечер были крайне молчаливы и выглядели подавленными. И лишь когда оба убеждались, что за ними никто не наблюдает, они перебрасывались несколькими фразами. Сейчас они тоже продолжили прерванную беседу.

Оскар отложил книгу и притворился спящим.

– Если хотите знать мое мнение, этот человек сумасшедший, – вполголоса произнес Рембо. – Я не знаю, каким образом ему удалось пережить крушение «Левиафана», мне это совершенно безразлично. Я хочу одного: выбраться отсюда, и как можно быстрее.