Дворец Посейдона

Он припал к земле, выжидая. Вслед за первым огнем загорелся еще один, а вслед за ним и третий. Свет был холодным, голубоватым и совершенно ровным. Охваченный любопытством, наемник подполз ближе, но густое переплетение ветвей мешало ему видеть, что происходит впереди. Насколько он мог судить, там, где кончались заросли, виднелась какая-то темная масса – что-то вроде утеса с округлыми очертаниями.

В небе загорелись первые звезды. Их бледный свет скользнул по серой поверхности скалы, и тут же воздух наполнило странное гудение. Оно усиливалось с каждой минутой и странным образом походило на звук, издаваемый электрическим мотором. Но откуда здесь было взяться электрическому мотору?

В ту же минуту, когда Норвежец решил, что может без особой опаски продолжать пробираться вперед, могучий утес дрогнул и завибрировал. Он не поверил своим глазам: в следующее мгновение над долиной плавно взмыла громадная сигара и устремилась к зеленоватому вечернему небу, усыпанному острыми огоньками звезд.

Убийца непроизвольно ухватился за ближайший сук и едва не выронил оружие, которое готовился пустить в ход.

Скала оказалась не скалой, а чем-то вроде аэростата.

В гондоле, позади которой жужжали два воздушных винта, Норвежец не без труда разглядел силуэты четырех пассажиров. Двигатели летательного аппарата гудели все громче, набирая обороты. Описав элегантный вираж, аппарат развернулся носовой частью на запад и поднялся еще выше. Розовые отблески заката коснулись его бортов, и он, словно подхваченный вечерним бризом, исчез за ближайшей грядой холмов.

11

Оскар с тоской вглядывался в вечерние сумерки. «Пачакутек» снялся с якоря и неторопливо летел на небольшой высоте, словно пытаясь догнать заходящее солнце. Вот и все: знакомство с Афинами закончилось. Ни тебе древнегреческих сокровищ, ни Минотавра, ни легендарного Акрополя. Они провели в великом городе всего два дня и одну ночь. И кроме смутных намеков и подозрительных обстоятельств ничего не обнаружили.

Все, с кем им довелось беседовать в Греции, не сомневались в одном: никаких морских чудовищ нет в природе. Это успокаивало. Не то, чтобы Оскар твердо верил в существование этих тварей, населяющих океанские глубины, но после знакомства с гигантскими насекомыми в Андах у него не было ни малейшего желания снова ввязываться в войну с неведомыми и опасными созданиями. Вопрос заключался лишь в том, что же теперь делать дальше?

Юноша перегнулся через фальшборт гондолы. Свет молодой луны отражался в маслянистых водах Эгейского моря. Далеко внизу мерцали бледные огоньки Коринфа. С ровным жужжанием вращались воздушные винты. Легкий попутный ветер гладил кожу щек. «Пачакутек» сменил курс, и теперь двигался прямо на север.

Воздушный корабль – создание жителей андских плоскогорий – имел легкую и остроумную конструкцию. Он достигал двадцати пяти метров в длину, под сигарообразным несущим корпусом располагалась деревянная пассажирская гондола, к которой на двух вынесенных за борта опорах крепились двигатели с воздушными винтами. Борта и носовая часть гондолы были украшены резными фигурами фантастических животных и загадочными символами всех цветов радуги. «Пакачутек» мог летать практически бесшумно – разумеется, если ветер не достигал ураганной силы, а моторы работали бесперебойно. А сейчас, похоже, с ними возникли проблемы.

– Оскар, будь добр, подойди ко мне. Мне нужна твоя помощь, – донесся до него голос Гумбольдта.

Он хлопотал у кабелей, ведущих от круглого резервуара на кормовой палубе, в котором помещался водородный преобразователь энергии, к двигателям. Гумбольдт жестом указал на керосиновую лампу, отбрасывавшую узкую полосу света на палубу.

– Подержи-ка лампу. И поверни ее так, чтобы свет падал прямо на кабель.

– А что с ним?

– Похоже, окислились контакты. Мне нужно зачистить медь, чтобы двигатель получал достаточно энергии.

Взяв гаечный ключ, Гумбольдт ослабил скобу, под которой находились клеммы. Когда они показались, Оскар увидел на них зеленый слой окиси. Гумбольдт подал знак, и обе женщины одновременно перевели рычаги управления двигателей на самый малый ход. Звук работающих моторов почти исчез, затем воздушные винты замедлили вращение и остановились.

На корабле воцарилась полная тишина. Палуба перестала вибрировать, исчезло ритмичное шипение клапанов, стравливающих отработанный газ. Стало слышно, как в такелаже тонко посвистывает ветер, а внизу мерно шумит море.

Оскар снова взглянул на кабель. Гумбольдт рывком отсоединил провод от клеммы и принялся очищать его от зеленоватого налета какой-то пастой с отвратительным запахом. Когда медь снова засверкала как новенькая, он вставил провод в разъем, заизолировал и туго затянул винт.

– Теперь попробуем. Включайте!

Шарлотта и Элиза снова передвинули рычаги, давая полную мощность. В резервуаре преобразователя зашипело и заклокотало, потом раздался негромкий хлопок. Лопасти воздушных винтов слились в полупрозрачные диски. Гумбольдт снял резиновые перчатки и удовлетворенно прислушался к ровному гудению двигателей. «Пачакутек» начал набирать скорость.