Дворец мечты

— О, мисс Армитаж! — воскликнул он и направился к тому месту, где они сидели. — Графиня сказала мне, что вы будете в ее обществе, и я пришел пригласить вас «потоптаться» в следующем танце. Я действительно хочу сказать «потоптаться», потому что я не умею танцевать.

Он смотрел на Си Мохаммеда с холодным, почти презрительным выражением. Си Мохаммед поднялся и посмотрел на Макса с ненавистью. Дженни поняла, что они не выносят друг друга.

— Привет, Менеби! — сказал Дейнтри резко. — Графиня ищет вас. Я позабочусь о мисс Армитаж.

Дженни сразу догадалась, что Макс, входя в комнату, видел, как марокканец держал ее руку и как близко они сидели друг к другу.

— Мисс Армитаж и я решили пропустить этот танец, — вежливо ответил Си Мохаммед, растягивая губы в улыбке, в то время, как глаза его оставались жесткими. — Но если графиня ищет меня…

— Вот именно.

— Тогда мне лучше пойти, — ответил Си Мохаммед и вышел.

Дженни посмотрела на Макса. Сердце ее сильно билось.

— Итак? — спросил он. — Вы готовы?

— Танцевать? — спросила Дженни.

— Нет, вернуться к леди Берингер. Возможно, что она лучше будет присматривать за вами, чем графиня. А за вами, вне всякого сомнения, нужно присматривать, хотя бы до конца вечера.

Его голос был холодным и презрительным, и Дженни чувствовала, что он о ней самого плохого мнения. Он едва смотрел на нее, хотя она была очень хороша в своем бледно-желтом кружевном платье, юбка которого была украшена черными бархатными полосками. На шее у Дженни была нитка жемчуга. Ее золотистые волосы были красиво уложены. И вся она была очень юной и беззащитной.

Однако ее очарование не действовало на Макса. Он был тверд, как правильно определила леди Берингер — «у него железный характер и иметь с ним дело — значит биться головой о стену».

Дженни последовала за Максом в зал для танцев, чувствуя, что она перестала для него существовать. Он подвел ее к леди Берингер, которая взглянула на его мрачное лицо, и что-то лукавое появилось в ее глазах.

— Бедняжка! — воскликнула она. — Что произошло там, Макс? Вам пришлось вмешаться? Си Мохаммед вернулся в зал минуту назад темнее тучи, и Селестина, чтобы охладить его пыл, повела его танцевать. В чем дело?

Она взглянула на Дженни, смущенный вид и опущенные глаза которой сказали ей о многом.

— Скажем так — мне пришлось вмешаться, — ответил Макс. Леди Берингер с удивлением посмотрела на Дженни.

— Не расстраивайтесь, дорогая, — вечер еще только в самом разгаре, и мы подыщем вам другого молодого человека, более достойного вас.

В это время Дженни пригласил на танец граф. После танца с графом молодой французский офицер повел ее к буфету выпить что-нибудь освежающее. Он не переставал осыпать ее комплиментами, однако вел себя очень корректно, и Дженни чувствовала себя с ним спокойно, хотя и не испытывала никакой радости. Да и о какой радости могла идти речь, если она видела, как Дейнтри танцевал с Селестиной танец за танцем. Лицо графини светилось счастьем, которого она не скрывала. Дженни было стыдно за нее и было жалко графа. Она себя чувствовала очень несчастной. Что-то оборвалось внутри нее, и это что-то приносило ей почти физическую боль. Весь вечер, на котором она, по словам графини, должна была веселиться, превратился для нее в сплошной кошмар, и она не могла дождаться, когда он кончится.

Когда Дженни кончила танцевать с французским офицером, кто-то взял ее за локоть и, обернувшись, она, к своему удивлению, увидела Макса.

— Не хотите ли потанцевать со мной или, может быть, мы выйдем отсюда подышать свежим воздухом? — спросил он холодным тоном.

От неожиданности она не знала что сказать, и тогда он взял ее под руку и вывел на балкон. Огромные пальмы шелестели в порывах ночного ветерка, и их шелест напоминал тихую музыку.

— Мне кажется, что сегодня не так холодно. Во всяком случае, мы не пробудем здесь долго. Я просто хочу вам сказать одну вещь. Если вы предпочитаете играть с огнем, то вы в нем и сгорите, вы это понимаете?

— Что вы имеете в виду, — тихо прошептала Дженни.

— Только то, Дженни, что если вы не хотите попасть в неприятную историю, вы должны прекратить принимать приглашения от таких молодых людей, как Си Мохаммед Менеби. Я полагал, что время, проведенное с ним за ленчем, чему-то вас научит, но сегодня, как я заметил, вы «ослабили узду» и разрешили ему зайти далеко.

Дженни чувствовала, что бледнеет. Чувство изумления сменилось у нее чувством негодования, и, когда она отвечала ему, ее голос дрожал от возмущения.

— Так как у меня еще не было возможности пойти с ним на ленч, я не понимаю, о чем вы говорите, и сегодня я вовсе не поощряла его. И в конце концов, что плохого вы находите в Си Мохаммеде?